Рогатый папа

– Я ведь еще не сказал этим утыркам, что кто последний встанет из-за стола, тот сломает сегодня обе ноги.

– Выигрыш отходит казино, – отчеканил Герман, кивнув стоявшим неподалеку оборотням.

Он думал, что вывести отца будет проблемой, но он, на удивление, тяжело вздохнув, спорить не стал. Покорно поднявшись, пошел к выходу из клуба.

гнат, как только они оказались снаружи. – Но бабки ты зря им оставил. Если б забрал, уже через месяц клуб был бы твой.

Владение местечковым клубом Германа не интересовало от слова «совсем».

– Ты что тут устроил?

– А что? Я же правду сказал: тот мужик с усами встанет последним и сломает сегодня обе ноги своему брату, – невозмутимо пожал плечами фавн.

– Ты что, правда идиот? Или только прикидываешься? – захотелось надавать этому козлу промеж рогов. Он вообще понимает, что творит? Как только дожил до своих лет-то таким бараном?

Нелюди всегда скрывались – раскрытие перед людьми грозило слишком большими последствиями.

– Я закон не нарушаю, так что и арбитров не боюсь, если ты на это намекаешь, – пожал плечами Игнат. – Да и чего мне их бояться, когда мой сын один из них?

Он нахально подмигнул, и это стало последней каплей. Герман схватил отца за ворот и, как следует тряхнув, впечатал в стену. Со стороны это, наверное, казалось дико. Нагицкий-старший был вдвое больше, вот только сила фавна зависит не от размера бицепсов, а от размера поглощаемого им таланта. А судя по тому, как поморщился от боли Игнат, он последнее время сидел на жесткой диете.

– Да ладно тебе, – потер он ушибленное плечо. – Ничего бы не было, я все предвидел. Арбитрами тут и не пахло.

Арбитры – в мире нечисти вроде третейского суда, следившего за соблюдением законов и договоров. Герман действительно с ними сотрудничал, но прикрывать отца не собирался.

Да что там говорить – он бы первым сдал эту тварь.

– Сам знаешь, что твое предвидение частенько дает сбои. Да и на большой срок не работает. Только и годится, чтоб показывать балаганные фокусы. Так что я не стал бы на него так сильно рассчитывать.

– Ну-ну. А как там твоя девчонка? – хмыкнул Игнат, меняя тему. – Подумал над моим предложением?

Герман устало потер виски. В детстве он отца боялся, в подростковом возрасте – истово ненавидел, а сейчас ненависть поутихла, оставив после себя легкую брезгливость. Вот только стоило вспомнить о том, что захотел получить этот кретин, как тлеющие угли разгорались с новой силой.

– Ты же так хвалишься своим даром. Неужели еще не догадываешься о моем ответе?

– Это пока ты не согласен. Но выбора-то нет. Если хочешь, чтобы она дожила до рождения детей, тебе придется заключить со мной договор.

Герман вздохнул, мысленно призывая себя не горячиться. Почему он вообще теряет время на этого блаженного идиота, когда нужно вытрясти у Руслана, что ему удалось получить из той злополучной записи камеры наблюдения в клубе?

– И что ты будешь делать с ребёнком? Тебе мало того, что ты испортил мою жизнь?

– У тебя ж будут двое. Отдашь мне девочку, и я буду холить и лелеять милую внучку всю свою оставшуюся жизнь.

На самом деле Герман вполне себе представлял, что может произойти.

Фавны питаются чужими талантами, а талантов всегда мало. Человек легко может выгореть, впасть в депрессию и стать бесполезным, пресным. Единственный способ обрести нескончаемый источник энергии – это найти свою нимфу. Только они способны утолить извечную жажду. Но есть и лазейка.

Человеческие женщины иногда рожают от таких, как они. В основном, мальчиков. Редко, но это случается. Так, например, мать Германа была обычным человеком.

Если бы он родился девочкой – было бы куда проще. Он был бы нимфой и только отдавал, а не брал чужое. Но он родился собой, и с малых лет отец ввел строгую дисциплину, потому что дети примерно лет до пяти не слишком хорошо контролируют свои способности и не нуждаются в подпитке извне.

Его отец все детство и юность питался его энергией, заставляя учиться, лишая общения со сверстниками, запрещая игры. Только бы дражайший отпрыск не нахлебался где-нибудь чужого таланта, испортив вкус своего и сделав его негодным для насыщения.

Если маленького фавна не подпускать к другим, то мальчик очень долго будет практически как нимфа.

– Ты понимаешь, что я ужасно близок к тому, чтобы свернуть тебе шею?

– Нет. Даже если захочешь, ты этого не сделаешь, – усмехнулся Игнат.

– Это еще почему?

Он не успел договорить – раздался телефонный звонок. Снова неизвестный номер.

Пока Герман подносил трубку к уху, Игнат подозрительно улыбался, причем такой улыбкой, какая бывает только у умалишенных идиотов.

– Слушаю.

– Герман Игнатьевич? – голос был высоким, сразу и не понять, мужчине или женщине он принадлежит.

– Да, слушаю, это кто?

– Это ваш сосед. Из тридцать третьего дома. Иван. Вы мне номер телефона оставляли, когда у нас крышу ветром на ваш участок снесло. Я звоню сказать, что у вас сгорел дом.

– Что… – горло моментально пересохло, – что случилось?

Герман бросил быстрый взгляд на отца. Тот гаденько ухмылялся, явно уже зная, о чем идет речь.