Рогатый папа

– Все хорошо, – по-прежнему улыбаясь, сказала она. – Я рада, что ты здесь. Спасибо, что приехал. Я без телефона, без документов…

– Разве хорошо?

Только когда страх за нее начал понемногу отступать, он осознал свою беспечность. Уже дважды до этого Ирочка, его милая маленькая Ирочка, чуть не погибла. А он так халатно к этому отнесся, оставлял ее одну. Занимался какими-то своими малозначимыми делами, рискуя в любой момент потерять буквально все!

– Ну да. Ты же здесь, – она сжала в ответ его руку, и от этого простого действия внутри заныло от небывалого приступа нежности. – Вылечишь меня, и завтра с утра успею на репетицию. Правда, вещи сгорели, но у меня дома есть запасное. Нужно будет только заехать…

Должно быть, лицо Германа в этот момент знатно перекосило, потому что Ирина осеклась и поспешно добавила:

– …Оу… прости. У тебя же дом сгорел, а я только о постановках и думаю… Прости, правда… Наверное, у меня просто это защитная реакция, но я сейчас не могу вообще о пожаре думать, кажется, что его вообще не было…

– Да при чем здесь мой дом? – Герман искренне старался сдерживаться. – Мне плевать на него и на все, что там было. А вот твое стремление сразу же вернуться на работу мне очень и очень не нравится.

– Но… в чем проблема? Ты меня отвезешь… – на лице Ирины была написана растерянность.

Нагицкий качнул головой:

– Завтра мне некогда будет заниматься театром.

Лучше пусть ездит везде с ним, чем опять подвергает себя опасности.

– Но при чем тут ты? Ты же обещал не мешать мне работать!

– Я и не буду тебе мешать, Ирочка. Но танцевать ты вряд ли сможешь, – он старался говорить ласково.

– Почему это не смогу?!

– У тебя растяжение, дорогая, – он провел кончиками пальцев по ее ноге, наслаждаясь мягкостью кожи. – Придется взять больничный.

Глава 15

– Я и не буду тебе мешать, Ирочка, – Герман говорил мягко и ласково, словно с ребенком. – Но танцевать ты вряд ли сможешь.

– Почему это не смогу?! – прозвучало гораздо более резко, чем следовало, но он меня напугал не на шутку.

Неужели моя травма гораздо серьезнее, чем я предполагала? Он не сможет ее вылечить?

– У тебя растяжение, дорогая, – кончики его пальцев заскользили по моей ноге, вызывая волнующие мурашки по всему телу. – Придется взять больничный.

Мне пришлось несколько раз прокрутить сказанное в голове, прежде чем понять, о чем он говорит. За время работы в театре больничный я не брала ни разу, лишь отгул однажды, чтобы отлежаться, когда подскочила температура.

– Но ведь ты умеешь лечить… – осторожно уточнила я.

Герман поджал губы.

– У тебя еще недавно чуть не случился выкидыш, думаю, будет лучше, если завтра ты пройдешь полное обследование, а не будешь кузнечиком скакать по театральным подмосткам.

Да, это было все разумно. И я была совсем не против полного обследования, особенно после таскания на себе Антона и прыжков с высоты, лучше было перестраховаться. Но ведь можно это совместить!

У меня осталась всего пара месяцев. Возможно, после фестиваля я вообще не смогу больше на сцену выходить из-за того, что фигура станет не идеальна. Неужели он не понимает, насколько это важно для меня?

Я же с трех лет занимаюсь балетом. И вот, когда у меня только-только начало что-то получаться, из-за беременности приходится все ставить на

паузу. Так почему нельзя сделать эту паузу на высокой ноте? Чтобы мне было потом куда и к чему возвращаться.

– Владимир Витальевич еще сегодня хотел решить, кто будет танцевать в «Спартаке», но отложил объявление. Если меня завтра не будет, он выберет Галю, и я упущу эту партию, – сложно было говорить спокойно, когда внутри все кипело от негодования.

Может быть, я сумею его все же уговорить?

– Я понимаю, что для тебя это важно. Но твоя жизнь для меня важнее, – было видно, что он тоже сдерживается, чтобы оставаться спокойным.

Мы словно соревновались друг с другом, кто же сорвется первым.

– Хочешь сказать, что твой дом специально подожгли? Я слышала от пожарных о каком-то замыкании, – нахмурилась, поближе придвигаясь к нему.

– Я пока ничего не хочу сказать, у меня мало данных. Но ты сама не видишь, что совпадений слишком уж много? Сначала прожектор, потом твой приступ аллергии, а теперь и вовсе пожар, – с каждым словом он кипятился все больше и больше.

– Я согласна, что все это очень подозрительно… Кстати, а куда мы пойдем сегодня?

– У меня есть квартира в городе, правда, я там не был уже давненько…

– Но… Мы ведь можем ночевать у меня, – дома лежали все мои запасные вещи, так что жизненно важно было убедить Германа поехать ко мне. – Мне будет гораздо удобнее. А завтра уже решим, что делать. Если ты переживаешь, то можешь пойти в театр со мной. Или прислать кого-нибудь….

Я облизала губы, накрывая его руку своей и заглядывая в глаза, стараясь передать все то, что в тот момент чувствовала.

– В конце концов, твое волшебное дерево наверняка порадуется, если я станцую.

Нагицкий несколько секунд завороженно смотрел на меня. Казалось, еще пара мгновений, и он наклонится для поцелуя, но вместо этого лишь сухо прокашлялся и отодвинулся.