Рой

– Потери, которых можно избежать, – пояснил Геб. – Зачем пополнять ряды роя новыми обращенными?

– Посмотри на это иначе, – ответил гранд-комиссар. – Чтобы разыграть партию успешно, игрок может пожертвовать пешкой, а иногда, мой хороший, и ферзем.

Гранд-комиссар многозначительно погрозил советнику пальцем. Геб медленно поднялся.

– Прикажете пойти с ними? – Он кивнул на проекцию. – Я готов, чтобы оправдать ваше доверие.

Блитц удивленно поднял брови, потом чуть наклонился всем корпусом в сторону Геба. Холодные глаза гранд-комиссара несколько мгновений изучали лицо советника.

– Не могу взять в толк: ты надышался нейробита? – наконец спросил он и указал на второй стакан. – Глотни-ка крепенького, выбей дурь из головы.

– Я адекватен, – сказал Геб.

– Так в чем же дело? В твоем клоне? Как его? Трес, если не ошибаюсь?

– Причем тут он? – вспыхнул Геб.

– Не знаю, – сказал гранд-комиссар. – Подумалось вдруг, что между вами установилась эмоциональная связь. Он все-таки твой двойник. Может быть, ты подсознательно ассоциируешь его с собой.

– Дело совсем не в нем, – выпалил Геб. – Мы должны были освободить Юго-Западную из-под власти машины, вернуть заблудших к человечеству, а вместо этого гоним как скотину на убой. Чем мы лучше роя или симбиотической сети? Тем, что наш мир – настоящий? Тем, что не приглажены, как в дополненной реальности?

– У нас ведь тоже нет выбора, – возразил гранд-комиссар. – До Земли – далеко, десять лет полета, так что помощи ждать неоткуда. Все теперь на нас, на наших, на твоих плечах. Вся Астире, если хочешь знать. И другого способа поставить Юго-Западную под ружье не существует. А если бы и существовал, имели бы мы право поступить иначе?

– Да, – сказал Геб. – Да! И еще раз да! Потому что мы – люди. И они – люди!

– Потому что выглядят как люди? – На тонких губах Блитца проявилась презрительная усмешка. – Да ты ксенофоб!

– Они думают, чувствуют и страдают, Астире их дери! – Геб в два глотка осушил стакан и теперь вертел его в руке, чтобы скрыть дрожь в пальцах.

– И уже только поэтому ты готов признать в них людей? – гранд-комиссар скрестил руки на груди и в упор посмотрел на советника. – Вот, значит, как. Хм-м! Гуманизм? Похвально!

– Вы иронизируете? – с недоверием спросил Геб.

– Отнюдь, – ответил гранд-комиссар и приложился к своему стакану. – Думаешь, мне не мерзко? Не муторно? Да меня тошнит от всего этого! Но… Ты ведь родился здесь, сынок? Астире – твоя родная планета. Ну а я появился на свет за несколько парсек отсюда – на Земле. Так вот, там, на далекой и давно загаженной родине человечества, водятся животные, которых называют собаками. Подозреваю, что ты о них ничего не слышал. В отличие от другого зверья, собаки уцелели даже после того, как мы опустошили планету. Они успешно пережили вызванное нами вымирание видов. Возможно потому, что преданно служили нам, и потому мы не видели в них опасность. Люди, знаешь ли, по натуре трусливы и стремятся уничтожить все, в чем видят хоть малейшую угрозу. Но только не собак, потому что эти четвероногие были с нами рядом тысячелетиями. Охраняли по ночам, отгоняли от наших жилищ хищников, порой жертвовали собой, бросаясь на наших врагов.

Гранд-комиссар прервался, заглянул в стакан и с сожалением перевернул его дном вверх, демонстрируя, что тот пуст.

– Человек! – гаркнул Геб в сторону двери. Та бесшумно отворилась, ровно настолько, чтобы пропустить внутрь апартаментов трутня с подносом в руках. Пока прислужник наполнял бокалы и семенил обратно к двери, собеседники молчали. Потом Блитц сделал глоток, одобрительно крякнул и продолжил.

– Люди не раз замечали, что этим чудесным животным снятся сны, им даже свойственны эмоции, – гранд-комиссар задумчиво посмотрел в потолок. – Собаки способны страдать и, не поверишь, сострадать! Как-то в детстве я сильно напроказил и был наказан. После порки меня выставили во двор, где бы я мог подумать над поведением. Я же дал волю чувствам. Представь себе, стоял и давился слезами. Мне, малому ребенку, было обидно и горько. И единственной душой, проявившей ко мне сочувствие, был старый дворовой пес. Он подошел и принялся лизать руки. Так бессловесный пес пытался меня утешить. Ему было жалко маленького человечка, и в его глазах стояли настоящие слезы. Животные, сынок, тоже плачут. Совсем как люди.

– Не уверен, что понимаю вас, – прервал Геб. Гранд-комиссар предостерегающе поднял ладонь, требуя молчания. Геб закрыл рот и откинулся на спинку стула, изображая терпеливое внимание.

– Через год дряхлого пса усыпили и утешить расстроенного мальчика больше было некому, – Блитц отбил пальцами короткую дробь по поверхности стола. – Будучи взрослым, я прочел, что когда-то ученые пришли к интересному выводу: взрослые собаки сопоставимы по интеллекту с человеческими детьми двух-четырех лет от роду. То есть, достаточно разумны. Но мне долгое время казалось, что они все же гораздо мудрее нас, двуногих – жестоких и алчных существ. Однако собак никогда не считали людьми, сынок, как бы кому-то не хотелось.