Рок-поэтика

Для рокеров типична практика разгрома аппаратуры на сцене во время концерта, провокация аудитории определенными словами или действиями, причудливые грим, костюмы и атрибутика. Последние обычно становятся визитной карточкой группы: красно-черный цвет у «Алисы», цилиндр и котурны у «Пикника», мертвецки-белый грим и разноцвеные линзы у «Мэрилина Мэнсона» и пр.

Известно своей антиморальной установкой такое направление в роке как панк (англ. punk — «грязный», «неопрятный»), которое противопоставило себя миролюбивому лояльному поколению хиппи, «детей цветов», и основывалось на голом протесте, брутальном натурализме, попрании всех норм морали. Здесь — очевидные отсылки к шутовству, скоморошеству, дурачеству (такие группы как: «Автоматические удовлетворители», «Вопли Видоплясова», «Путти»; «Sex Pistols», «Velvet Underground»), выраженному в сценическом поведении, подчеркнуто эпатажном исполнении, скандальном имидже.

Однако в России не менее сильное влияние, чем панк, имел пост-панк — экзистенциально окрашенный и глубоко рефлексивный вариант панка, «упадничество наивысшей пробы, упадничество агрессивное и завлекающее» [81, с. 545].

«Если панк состоит из действительно животных инстинктов, то пост-панк — это люди, которые поняли, что не могут жить здесь и сейчас <…> пост-панк — это музыка очень больная» [82, с. 87]. Можно сказать, что в пост-панке актуализированы выход рока за пределы развлекательной сферы (скоморошество, балагурство) и близость трагически окрашенной форме смехового. В русской культуре выражением последнего является феномен юродства. Таким образом, есть некоторые основания говорить о близости русского рока юродству.

Рок-исполнитель ориентирован, во-первых, непосредственно на свою аудиторию, и, во-вторых, на своего «абсолютного» реципиента, т. е. Бога как вневременного слушателя.

В роке нередки случаи прямого обращения ко Всевышнему: «Боже, сколько лет я иду, но не сделал и шаг…// Боже, сколько лет я ищу то, что вечно со мной…» (Ю. Шевчук), «Вот он я, посмотри, Господи, // И ересь моя вся со мной» (К. Кинчев), «Засучи мне, Господи, рукава, // Подари мне посох на верный путь…» (А. Башлачев). Если попытаться классифицировать все возможные варианты отношений исполнитель/реципиент/абсолютный Реципиент в свете религии и мистики, то получим следующую картину:

— отношение исполнитель/реципиент: учитывая историю происхождения рока (связь с древними обрядовыми, культовыми ритуалами и т.д.) рок-исполнитель воспринимается как своего рода Мессия, жертвенное лицо (ср. с «христологией» поэтов, их претензией на богоизбранность), что восходит к роли жреца, шамана, знахаря;

— реципиент/абсолютный Реципиент: на рок-концерте актуализируется религиозное самосознание реципиентов (ср.: сопоставление театрализованного рок-шоу с мессианскими богослужениями и церковной службой), рокер выступает «посредником» между аудиторией и трансцендентальным началом, т. е. Богом;

— исполнитель/абсолютный Реципиент: помимо Мессии и посредника, рок-исполнитель является также своего рода «послушником». Совершая на концерте нечто вроде публичного покаяния, исповеди, молитвы, обладая харизмой, он таким образом выражает общее настроение аудитории и предстает как посредник, но в то же время в силу «сценического эффекта» — дистанцированности от аудитории — он становится идентичен Мессии, избраннику.

В этом — секрет необычайной популярности некоторых рок-исполнителей. Для многих тысяч людей они становятся не только кумирами, но и духовными лидерами, наставниками.

Показательна в этом плане статья Г. С. Прохорова «Эволюция системы „певец-слушатель“ в альбомах группы „Новый Иерусалим“». Автор показывает трансформацию схемы общения «я — ты/Ты», где певец («я») «разговаривает на „ты“ одновременно и с Богом, и со слушателями», через разграничение «я» (певец), «ты» (слушатель), «Он» (Бог), где «певец превращается в медиума, который связывает „их“ с Богом: образ автора почти совпадает с библейским пророком, выступающим в роли посредника, который объявляет волю Бога», к схеме, когда «я» и «ты» — одно и то же, а Бог, который видится как Собеседник, духовно воздействует на всю Церковь («мы»)» [см.: 83].

При этом рокер тяготеет к трикстеру и таким близким ему вариантам как скоморох, шут, юродивый, а также неосознанно соотносит себя с образом жертвенного Мессии.

Русский рок, как и западный, представляет рок-действо как «рудимент» шутовства, балагурства, что наиболее ярко выражено в направлениях «панк» и «пост-панк», однако заимствованная с Запада практика сценического шутовства в русском роке «утяжелена» морально-аскетическим православным аспектом.