Рок-поэтика

Рассмотрим полевую модель концепта «страх»: ядерным компонентом является лексема «страх», интегральная сема — «бояться». Номинативные средства актуализации концепта можно разделить на первичные — к ним относятся номинанты концепта (члены синонимического ряда: «ужас», «фобия», «стрём» у Дягилевой) — и вторичные (единицы метафорического осмысления данного концепта, включая и фразеологические, в нашем случае это лексемы, выражающие психоэмоциональное состояние, близкое к испугу — «боль», «горе», «беда» и «косвенные» экспликаторы состояния страха (метафоры, фразеологизмы), о которых скажу далее.

В поэтике Дягилевой актуализируется преимущественно характеристика «эмоционального и психологического состояния как область поведения концептуального пространства СТРАХ» [247, с. 34]. Я проанализировала весь доступный корпус текстов Я. Дягилевой (и стихотворные, и песенные тексты), прежде всего обращая внимание на лексему «страх». Перечислю все случаи ее употребления (их 11, включая употребление в рефренах):

1. и движутся манекены не ведая больше страха (с. 165)

2. оторопевший страх отрежет от крюка (с. 175)

3. страх осколок истины прогнать из пустоты (с. 179)

4. в рай без веры и в ад без страха (с. 180)

5.только страх реальный нам поможет (с. 197)

6. песок на зубах, привязанный страх (с. 213)

7. сонный страх проситься со слезами (с. 213)

8. страх вышел по скоростям в первую тройку (с. 223).

9. Край, сияние, страх…

10. Лай, сияние, страх…

11. Смерть, сияние, страх (с. 204).

Из этого видно, что нередко страх у Дягилевой персонифицируется (2, 6, 7, 8) (ср.: «Страх в русском языковом сознании представлен как нечто враждебное человеку, не зависящее от его воли и желания. Страх субъективируется, опредмечивается, „очеловечивается“ и „действует“ автономно, хотя и целенаправленно» (8)). В словосочетании «оторопевший страх» (2) наблюдается «удвоение эффекта» за счёт наделения субъекта («страх»), инициирующего действие, характеристикой объекта, испытавшего результат этого воздействия, претерпевшего испуг («оторопь», «оцепенение»). В одном случае страх ассоциируется со средством помощи, но в ироничном контексте (5). Наконец, в большинстве случаев лексема «страх» соотносится с бесчеловечностью, отсутствием веры, опасением потерять последнюю надежду, пограничностью ситуации, подталкивающей к гибели, смерти (1, 3, 4, 9). Страх смерти эксплицирован в текстах Дягилевой посредством лексемы край. Это один из основополагающих концептов (употребляется в текстах 8 раз), с которым у Дягилевой ассоциируется падение. Так, она иронично обыгрывает всем известные строки из детского фольклора:

иду я на веревочке вздыхаю на ходу
доска моя кончается сейчас я упаду
под ноги под колёса под тяжёлый молоток
всё с молотка (с. 214).

Интересно, что Янка Дягилева интерпретирует край также как аналог «ада», воплощение зла и страданий, источник страха для людей. «Край» — это конец, завершение одного состояния (процесса) и переход в другое измерение, сопровождающийся страхом перед неизвестным (ср.: «Паденье — неизменный спутник страха, //И самый страх есть чувство пустоты» [246, с. 88]).

Синонимичные страху «ужас» («несгибаемый ужас в изгибах коленей» (с. 237)), «кошмар» («кошмаром дёрнулся сон» (с. 198)), «фобия» («неестественность черных фобий» (с. 180)), «стрём» («без грома, без стрёма» (с. 196)) встречаются у Дягилевой лишь по одному разу. Случаи использования однокоренных со словом «страх» редки: единожды — «страшный» («ДО-зверь: он был очень страшный» (с. 207)), «страшно» («с благородным раем маковым // очень страшно засыпать» (с. 233)).

Поскольку при анализе концепта нужно учитывать не только саму лексему, но и лексико-семантическое поле в целом, я предлагаю рассмотреть также случаи использования метафор и фразеологических единиц со значением «страх». Эмотивно-оценочные фразеологизмы раскрывают специфику реагирования русского человека на страх: «обмереть от страха», «онеметь от страха», «застыть от страха», «от страха душа в пятки уходит».

В данных синтагматических связях ядерной лексемы эксплицирована связь концепта страх с концептами смерть, зима, молчание, на которую я указала выше. В текстах Дягилевой наблюдаем актуализацию «физиологического» аспекта реагирования на опасность: «хвост поджатый» (с. 177), «в холодный пот» (с. 190), «тёмный пролёт шире глаза» (с. 193).

Следующий концепт — лёд — получает наиболее развёрнутую характеристику в сказке-картинке «Холодильник» (с. 196), где символизирует душевно-эмоциональное «оледенение». Дягилева также часто обращается к мотиву замерзания, трансформации воды в лёд, указывая таким образом на «неуютность» внешнего мира, его безжизненность и неустойчивость:

У берега лёд сажай самолет
Нам некуда сесть попробуем здесь (с. 210)