Рок умер – а мы живем

В стену здания «Сбербанка», справа от входа, был вмонтирован банкомат. Чащин достал карту, вставил в щель. Банкомат, урча, проглотил её, на экране высветилось указание: «Выберите язык для операции». Чащин выбрал – «русский». «Введите пин-код и нажмите «ввод» – новое указание… Конечно, жалко снимать деньги со счёта, и до появления Димыча он себе этого не позволял на протяжении нескольких лет – с тех пор, как жизнь вошла в нормальную колею. Пусть не слишком удобную, но надёжную. Теперь нужно снова в неё входить, налаживать размеренность, привыкать к ней.

Несколько секунд раздумывал, сколько снять… Зарплата у них традиционно в третью среду месяца. Значит, через четыре дня. Всего четыре дня, но и траты предстоят. И многие – срочно. Квитанции оплатить… Чащин набрал «четыре тысячи рублей». Плевать: всё восполнится, главное, настроиться и втянуться, потихоньку делать своё дело.

В банкомате зашелестело, словно кто-то стальными пальцами быстро-быстро стал перелистывать толстую пачку новеньких купюр. И Чащину остро, до пощипывания пальцев, захотелось разобрать этот аппарат, вытащить пачку. Так же в детстве появлялось желание открутить болтики кассы в автобусе, набитой мелочью, отковырнуть отвёрткой крышку телефона-автомата с двоячками, залезть в газировочный аппарат, где копились трёхкопеечные монетки…

Под экраном открылась узкая створка, и появились края весёлых голубых бумажек. Чащин вытянул, пересчитал. Четыре. Затем, из другого отверстия, выскочила карта, ещё через несколько мгновений из третьего – чек. Теперь можно было заходить в «Сбербанк»… «И отдать две тысячи из четырёх», – усмехнулся Чащин.

Целый день оказался потраченным на закупку продуктов, оплату квитанций, приведение квартиры в порядок. Только в шесть вечера плюхнулся на диван с бутылкой «Туборга». Возиться с машиной сил уже не было… Включил телевизор. Оказался на REN TV. И тут же, будто дождавшись именно Чащина, зазвучал, как всегда, взволнованный женский голос: «Смотрите «Неделю» с Марианной Максимовской. В программе»… Чащин переключил канал. На ТНТ симпатичная «дежурная по рубрике» из программы «Москва: инструкция по применению» училась чайной церемонии и тут же передавала опыт зрителям… На «Муз-ТВ» голый по пояс, жилистый, напоминающий мультяшного пирата, бывший пацифист и нигилист Костя Кинчев пел мудрым голосом песню с нового альбома:

«Благослови на войну,
Дом сохрани и спаси».
Так собирались в поход
Ратные люди Руси.
Так, от начала времён,
Солдату дана благодать,
С Богом надёжнее жить,
С Богом легко умирать [30]

.

Тряхнуло отвращение к этому когда-то дорогому человеку, почти учителю, к его голосу. Проколола обида, и Чащин судорожно нажал на дистанционке красную кнопку. Экран погас.

Включать телевизор больше не хотелось. Посидел в тишине, сделал глоток-другой пива, поднялся. Подошёл к чехлу со своим «Джипсоном». Взял в руки, распустил молнию, вынул. С минуту держал гитару на весу, приятно тяжёлую, гладкую, на вид почти новую, хотя ей было, наверное, уже лет тридцать. По крайней мере. Кто на ней играл до него?.. Чащин купил гитару в феврале девяносто второго у одного бывшего музыканта, который в додискотечное время выступал на танцах в парке культуры и отдыха в их городке. Помнится, ликуя, что покупает «Джипсон», Чащин одновременно презирал этого человека, спокойно и вроде даже с облегчением меняющего на пачку ничего не стоящих денег такое чудо. А вот теперь у него самого появилось желание от гитары избавиться; сегодня, когда наводил порядок, она то и дело попадалась под руки, и Чащин переставлял её с места на место…

Обхватив гриф левой рукой, стал правой крутить колки. Струны слабели, обмякали одна за другой. Первая, вторая, третья, четвёртая, пятая, шестая… Ну вот. Теперь, если появится желание поиграть, придётся сначала потратить час на настройку. Это наверняка остановит…

Засунул «Джипсон» обратно в чехол, застегнул молнию. Поискал глазами, куда бы спрятать. За шкаф. Поглубже туда. И забыть.

Снова сел на диван, взял пульт, включил телевизор. Почти не замечая, что там на экране, стал переключать каналы. Заранее знал – ничего, что бы увлекло, не найдёт. Но надеялся. И, как назло, задержался там, где какой-то старик в истёртой каракулевой шапке, гневно дрожа нижней челюстью, читал стихи на митинге таких же, как он, стариков и старух:

…Ведь льгота – символ, знак почёта,
Награда за почётный труд,
И торговать не смейте льготой,
Её заслуженно дают.
И вам не стыдно популизмом
Такие льготы обзывать?
В угоду антисоветизму
На наше прошлое плевать!..