Рохля Несчастливчик – первый пулинский путешественник

“Мальчики”, которых при виде огромных оранжевых глаз “транспорта” пробирал мороз по коже (и шкуре), не оценили такого энтузиазма и одновременно выпалили:

— И-а!

— Ни за что!

— Дос-с-стань свою заговоренную веревку, поймай за лапу одну, потом другую, — деловито инструктировала Люссся, заворачивая драгоценные сундуки с книгами и остатки провианта в походное одеяло, — потом третью. Притяни птичек поближе к земле, и я с-с-склею им клювы паутиной.

— А остальные нас пока заклюют.

— Не заклюют. Обвязываемся веревками вокруг пояс-с-са, привязываем скарб и ос-с-слика и…

— И фиг они куда полетят.

Дальше паучиха и правда не придумала, но если и был иной способ перебраться на противоположный берег, ни в книгах, ни в разговорах арахнидов он не упоминался. Кроме того, разве пристало настоящему герою искать какой-то мост, когда есть такой замечательный шанс совершить пусть маленький, пусть безумный, но подвиг.

— А вот и пос-с-смотрим! Все, я все увязала. Давай!

И Рохля, зажмурившись и впервые в жизни помолившись всем богам, которых знал, “дал”.

Основная проблема в ловле хищного “транспорта”, как оказалось, не в том, чтобы его поймать, а в том, чтобы он тебя потом отпустил. Совы (а это были именно они) действительно полетели, и даже, что удивительно, в нужном товарищам направлении. Но едва достигнув другого берега, упитанный ослик выскользнул из лап одной птицы, паучиха укусила другую, и тоже вырвалась, а хоблин, с детства боявшийся высоты, так вцепился в свою, что из ловца превратился в добычу и стремительно уносился в сторону леса.

Люссся выругалась (разумеется, исключительно литературно) и закричала, скорее из отчаяния, чем с настоящей надеждой:

— Брось ты этого кос-с-стлявого! Возьми ослика, он с-с-сытнее!

— Ты права, — согласилась сова и, спускаясь, добавила: — Спасибо.

Эшши потер ушибленный бок, посмотрел вслед своему верному скакуну и удрученно вздохнул:

— Обязательно было… так?

Паучиха ничего не ответила. А что она могла сказать? Что глупый маленький друг ей дороже глупого маленького ослика? Что она так испугалась, что готова была предложить свою жизнь вместо его? Что… Глупости, в общем, всякие.

— Представляешь, с-с-совы разговаривают, — только и ответила Люссся.

Глава 7 Дикий-дикий чай

Операция по спасению ослика была вынужденно отложена до рассвета. Пробираться по незнакомому лесу в кромешной темноте, царящей под густыми кронами местных деревьев, — не героизм, а полное безумие. Костер потрескивал и пускал в прозрачный, пахнущий жасмином, воздух веселенькие искры, а в котелке побулькивал чай из малознакомых, но, хотелось бы верить, не ядовитых трав. Но вместо дружеских подтруниваний или страшноватых, но уютных баек, спутники перебрасывались только хмурыми взглядами, думая каждый о своем.

Люссся, извинившаяся уже сотню раз, понимала, что имей она возможность вернуться в прошлое, все равно не стала бы ничего менять. Да, несчастное четвероногое нечто было искренне жаль, но друга-то, друга(!) — все равно жальче.

Эшши, никогда прежде не чувствовавший себя настоящим, взаправдашним героем, впервые ощущал насущную потребность спасти беззащитное, слабое существо из лап неминуемой гибели. “Хоть бы до утра его не съели!” — билась в голове отчаянная мольба с каждым ударом сердца.

— Пос-с-спи пока, — тихо и жалобно посоветовала паучиха, — я покараулю. Тебе завтра с-с-силы понадобятс-с-ся.

— Ничего, переживу как-нибудь, — буркнул хоблин и завернулся в одеяло по самый нос.

— Чай готов. Хочеш-ш-шь, я тебе жуков наловлю?

— Нет, спасибо.

Люс-с-ся встала, сделала небольшой круг по поляне, высматривая в высокой траве улиток покрупнее, нашла парочку совсем уж здоровенных (с голову Рохли, не меньше!), радостно пискнула и вытряхнула слизней из панцирей. Потом промыла добычу в речной воде, разлила ароматный отвар по импровизированным чашкам и протянула одну другу. Эшши молча принял подношение, не отрывая взгляда от пляски пламени, сделал маленький, осторожный глоток и закашлялся.

— Кх! Кх! Не пей это! — сдавленно просипел хоблин, выплескивая на землю остатки напитка.

— Горч-щ-щит? — расстроилась арахнидка.

— Хуже!

Любопытство заставило паучиху все-таки отхлебнуть самодельного чая, и она получила возможность испытать на себе ощущения удава, по глупости решившего проглотить ежа.

— Божеч-щ-щки Хрумба! Воды!

Несчастливчик взглянул на синеющую подругу и опрометью кинулся к реке. Следующие десять минут единственной и неповторимой Рохлиной жизни в точности походили на детскую игру “Хозяйка-забывайка”, в которой маленькие хоблины на перегонки приносят капитану своей команды то картофелину, то бусину, то еще какую-нибудь столь же “важную” ерунду. Если бы за бегом пулинского путешественника сейчас наблюдали судьи, ему бы тут же выдали самодельную “медаль” из камушка на веревочке.