Рохля Несчастливчик – первый пулинский путешественник

После третьей “кружки” Люссся перестала синеть, после пятой краснеть, а выпив восьмую, окончательно приобрела изначальный бледно-лиловый в оранжевых пятнах окрас. Выдохшийся Эшши, в беспокойстве за напарницу растерявший обиду и негодование, привалился к мохнатому боку арахнидки и тяжело дышал.

— Прос-с-сти меня.

Может потому что это извинение стало сто первым, Рохля наконец поднял взгляд на провинившуюся подругу и обнял ее за мохнатую лапу. Стало так тепло и уютно, будто вернулся в детство, укутался в десяток одеял и знаешь, что впереди у тебя долгие летние каникулы, а злодей Финкл Мряк сломал ногу и теперь до самой осени не сможет тебя доставать.

— Можно я с тобой вот так посплю? — успел спросить хоблин и провалился в сон.

Глава 8 "Настоящий мужчина"

С первыми лучами рассвета Люссся увязала пожитки в удобный одеяльный узел, пока Эшши Рох забрасывал землей и без того еле тлеющие угли, и друзья вошли в узкий темный лабиринт незнакомого и почти непролазного леса. Почти сразу штаны хоблина насквозь пропитались росой, и теперь противно липли к ногам, мешая перелезать через толстые корни и трухлявые поваленные деревья.

— Может, стоило идти по самому берегу?

Рохля выругался, наткнувшись на очередной колючий кустарник, коварно прятавшийся в высоких и безопасных на вид цветочках.

— Ты бы там не пролез-с-с, — с сожалением покачала головой паучиха, перешагивая очередной скользкий мшистый валун. — Сплош-ш-шные мокрые камни и такие же мокрые коряги. Только ноги бы с-с-себе переломал.

— Ага, а тут сухо и никаких коряг, — проворчал хоблин, завистливо покосившись на длинные суставчатые лапы подруги.

Когда покинутая поляна окончательно скрылась из виду, в кроне над головой друзей послышалось невнятное шуршание, прервав царившую до этой минуты гробовую тишину. Так часто бывает, тьма не кажется непроглядной, пока ее не прорежет луч света, а какофония традиционной эльфийской музыки не представляется оглушительной, пока не умолкнет последняя волынка.

— А почему тут так тихо? — запоздало насторожился путешественник.

— Да нет, слышиш-ш-шь? Что-то шурш-ш-шит.

— Шуршит, но не стрекочет и не чирикает.

Спутники замерли, пытаясь различить в окружившем их безмолвии хотя бы намек на птичий щебет, а Люссся заозиралась в поисках какого-нибудь мелкого насекомого. Никого. Возмущение по поводу коварной растительности уступило место тревоге.

— Может, эльфы шурш-ш-шат? — неуверенно предположила паучиха.

— Эльфы птицам не помеха.

И тут с ближайшего дерева прямо на голову первому пулинскому путешественнику спикировало маленькое обезьяноподобное существо и принялось с энтузиазмом оголодавшей пираньи грызть кончик длинного хоблинского уха. Эшши заверещал, по-девчачьи тоненько и звонко, и, не без труда поймав вертлявую пакость, забросил ее в кусты.

— Ты ус-с-спел разглядеть, что это было?

— Нет, — проворчала жертва нападения, — мелочь какая-то.

Какая-то мелочь или другая такая же, но тоже заинтересованная в дегустации деликатесного ушка, напрыгнула на Рохлю со спины. И, судя по тому, как замахала лапами Люссся, на ее долю тоже досталось какой-то мелочи. “Хорошо, что ослика с нами нет!” — внезапно искренне обрадовался хоблин, — “Ему бы от этой пакости копытами не отмахаться! Ой!”

— Что это за дрянь?! Ты их узнала? — взвыл Несчастливчик.

— Потом рас-с-скажу, — отмахнулась арахнидка. — Бежим!

И они побежали. Колючки, коряги, валуны и скользкие грибы больше не мешали компании уверенно продвигаться вперед. По сравнению с зубастыми плотоядными тварями, это были уже такие мелочи!

Лес, на пересечение которого у опытных путешественников ушли бы сутки, друзья преодолели уже к закату. Вывалились, шумно дыша, потрепанные, в рваной одежде и с кровоточащими тут и там укусами. Последнюю мелкую пакость Эшши с размаху зашвырнул обратно в чащу и громко, забористо выругался.

— Ничего себе прогулочка! — выдохнул хоблин.

Раскинув руки, он рухнул на густую мягкую траву, даже не потрудившись предварительно посмотреть, куда именно рушится. Встреча Рохлиной спины с семейством ежиков стала неприятным сюрпризом для всех участников. Хоблин подскочил, с чувством присовокупил к уже сказанным ругательствам новые и наконец спросил:

— Так что это были за твари?

Люссся, в этот самый момент заклеивающая паутиной самые крупные ранки, оживилась и приосанилась. Голос ее звучал размеренно и спокойно, как и подобает умудренному жизнью и книгами сказочнику.

— Эти с-с-существа впервые были упомянуты в пророчестве С-с-сонного Пыхлика.

— Кого?!

— С-с-сонного Пыхлика, первого летописца пророка Хлюбба. Он пис-с-сал: “Да нас-с-ступят времена темные, непроглядные. И призовет природа детей с-с-своих нерадивых, и зас-с-ставит ответить за с-с-слова их и поступки неразумные. И заплетет города дикой лозой, и возьмут травы верх над камнями мос-с-стовых и крепостными с-с-стенами. И выйдут на улицы сущ-щ-щества маленькие и злобные, до мяс-с-са охочие да зубами в три ряда с-с-снаряженные”.