Рокировка по длинному пути

— Разумеется, мэм, — почтительно ответил я. — Моя семья имеет на эту чрезвычайно одаренную мисс большие планы и проверила все данные. Что касается остальных магглорожденных с моего факультета… Маггловская семья Келлы эмигрировала с Гаити. Отец неродной — отчим. В тех краях она считается бастардом древнего уважаемого рода магов. Родовые дары семьи ее настоящего отца слишком специфичны для Англии — вуду, проклятья и прочее. При всем уважении, мне бы не хотелось наживать себе врага в лице многочисленного клана волшебников с неизвестным уровнем силы и умений. Дин Томас не помнит своего отца и, формально являясь магглорожденным, на деле, скорее всего, полукровка. Если когда-нибудь его ветреный папаша вспомнит о наследнике и признает его, то парень обязательно припомнит мне предвзятое отношение во время учебы. Юан тоже воспитывается отчимом, хоть тот его и усыновил, и его маггловская семья насчитывает больше ста человек. Кто знает, сколько родни у него среди волшебников и почему они его не признали? Вы можете считать меня трусом, мэм, но мне бы не хотелось оскорбить кого-либо теперь, ведь может случиться, что отцы этих парней выше моей семьи по положению и древности рода, и потом устроят моей семье неприятности. Потому я и прошу у вас помощи, как у авторитетного и опытного в таких щекотливых вопросах лица. Мне бы не хотелось попасть впросак, подвести родных и испортить карьеру.

— Ну что вы, мистер Уизли, — довольно растянула рот в слащавой и приветливой улыбке директриса, — какая трусость, право слово. Я бы назвала это достойной предусмотрительностью. Жаль, что вы уже определились с профессией, я бы не отказалась от такого благоразумного помощника. Пожалуй, я повременю с выводами по поводу этих студентов. Вы можете быть свободны. Я сама приму решение.

— Спасибо за чай, мэм, — улыбнулся я и поднялся с места. — Тут табели этих студентов. Вы можете убедиться, что их успеваемость на уровне чистокровных. Доброй ночи, мэм.

Через неделю Гермионе подписали разрешение в Запретную секцию. И остальные магглорожденные моего факультета перестали подвергаться неоправданным взысканиям. Разве что Бема мне не удалось отмазать, и он огребал несправедливых отработок чаще остальных. Но я не всесилен.

Мой подвиг остался неузнанным и неоцененным. Наоборот, некоторые думали, что я искренне прогибаюсь под Амбридж за привилегии, а мне не хотелось их переубеждать. Знала только Луна, которая утешала меня после всего. Ей я рассказал о своей наглой афере по спасению своих. Просто хотелось с кем-то поделиться, да и прибавить себе пару очков в ее глазах, чего уж скрывать.

За вранье не переживал. Я разузнал и о Грейнджерах, и об остальных, прежде чем соваться к начальству. Перемешать часть правды и дополнить ее домыслами. Никто не будет копаться в родословных магглов, но и исключать возможность сказанного тоже неразумно. Сомнения в этой карьеристке я зародил, а дальше она уже сама подстраховалась и оставила наших в покое.

Инспекционная дружина действительно имела куда больше привилегий. В Хогсмид ходи хоть каждый день, и можно было взять с собой одного сопровождаемого. Ванна старост не только по выходным. Свободное хождение по ночам, открытые двери… Снимать баллы со старост, накидывать баллы, назначать взыскания, изменять порку на другое наказание — только голосованием всех инспекторов. Правда, добавилось объяснительной волокиты. Но я активно пользовался своими привилегиями, чтобы помочь нашим. Не наглел, чтобы не поймали. Но подкидывал незаметно баллы до нормы, чтобы не наказали или в Хогсмид отпустили. Назначал отработки полегче, и так, по мелочи. Все официально оформлял, чтобы не докопались.

Малфой, что интересно, притих, и моих с того раза не трогал. Словно мы заключили негласный нейтралитет и демонстративно не замечали друг друга. Мы с ним шли ноздря в ноздрю в попытках продвинуться. Только он старался для себя самого, а я тянул ради своих. Не по доброте душевной. Просто поставь теперь на мое место другого, и я тут же буду огребать от чужого произвола, но защиты у меня уже не будет, как и возможности вмешаться и облегчить ситуацию. Так что за место я держался ради себя и своего спокойствия, чего лукавить. И власть на факультете утверждал, и баллы снимал, и дрался иногда, и бунты усмирял, и речи толкал, благо Гермиона мне теперь активно помогала, хоть и не видела всей картины. Но ухудшения положения мы оба не хотели. Теперь она тоже подозревала, что может быть куда хуже.

Другие старосты и инспектора тоже к моим особо не лезли — помнили Малфоя и нашу показательную порку. У меня была репутация любимчика директора и безбашенного парня — за своих я порву. Так что каждый случай взыскания и снятия баллов я рассматривал отдельно и не гнушался ходить разбираться даже по мелочам из-за одного-двух баллов. В конце концов, всем надоели мои претензии, и они отстали. А что творилось на других факультетах, меня не волновало — главное, Луну не пороли, и ладно.