Рокировка по длинному пути

Теперь в высоте летели лебеди, топтался бегемот, улепетывал заяц и танцевал медведь. Я послушно смотрел, слушал, отвечал и улыбался на ее улыбку, но вряд ли видел, слышал и соображал. Мой взгляд намертво прикипел к ее лицу, хрупкой ключице, тонкой ладони, движению губ и смеющимся глазам, когда она поворачивала ко мне голову, еще больше сокращая расстояние между нами, настолько, что я чувствовал ее теплое дыхание.

Сердце то сладко замирало, то билось сильнее, дыхание участилось… Где-то в иной реальности, быть может, я бы сейчас ее целовал, но эти серо-голубые глаза, так похожие на зимнее ясное небо, не давали мне ни одного шанса. Она, такая близкая, но недосягаемая и прекрасная, словно та сказочная Снегурочка, что тут же растает от любого жара.

— Это ведь чары иллюзий? — спросила Луна, не замечая моего смятения.

— Ну да, — не давая разочарованию затопить меня, ответил я. — Близнецы научили.

— А что ты еще можешь? Чему ты еще у них научился? — безмятежно улыбнулась Луна и уставилась в любопытном ожидании. Ее детская наивность служила ей отменным щитом, о который разбивались все мои чувства и желания. Пущенные мной стрелы не достигали цели и всегда поражали только меня самого, а раны от них мучительно ныли несбыточными ожиданиями.

Мой взгляд под полуприкрытыми веками вспыхнул огнем и тут же сменился холодом смирения. Боль отчаяния на миг пронзила, но я не дал ей одержать верх.

— Хочешь знать? — игриво ответил и хитро прищурился, найдя в траве ее руку, поднес к лицу ладошку и легко поцеловал. — Точно хочешь? Ладно, смотри, — кивнул и приподнялся, доставая палочку…

Небо потемнело. Теперь на нем мерцали звезды. Потом они закружились, сложились в надпись «Луна» и стали сыпаться с неба, а небо вновь посветлело.

— Ну как? — довольно сверкнув глазами, небрежно откинулся обратно на траву, отслеживая ее реакцию.

— Потрясающе, — ответила она, не скрывая восторга. — Твои братья — такие фантазеры…

— А еще я освоил чары погоды, — добавил, почувствовав укол ревности. — Смотри.

Небольшая туча сформировалась над нами почти мгновенно, а потом сверкнула молния и хлынул дождь. Луна взвизгнула и вскочила, отбежав на пару шагов — туча за ней. Смотреть, как она, веселясь, оскальзываясь на мокрой траве, бегает по поляне, а за ней дождь, было уморительно, и я громко и счастливо рассмеялся. Пока она не убрала с лица мокрые волосы, выхватила палочку и многообещающе не прищурилась…

Мне нравилось, как Луна бесстрашно рвется в бой. В схватке она была подобна своему призрачному зайцу — неуловима и стремительна, легко уклоняясь от удара, словно аппарировала, без устали гоняла противника, пока тот не выдохнется, не забывая кидать в него заклинания. Как она, решительно прищурившись, неотвратимо сужает расстояние между нами, потом опрокидывает меня в траву, наваливаясь сверху, приставляя кончик палочки к шее, довольно блестя глазищами от восторга:

— Ты проиграл, Рон! — торжественно констатировала она и чмокнула меня в щеку. — Я снова выиграла!

Длинные мокрые и спутанные волосы занавешивали мне обзор и щекотали лицо стекающими на шею каплями. Ее пристальный счастливый взгляд был сейчас направлен только на меня одного, на бедрах ощущалась ее приятная тяжесть, и все неприятные мысли и чувства забылись, сменившись тянущей нежностью. Безответные чувства — словно не имеющие опоры качели между раем и адом. Иногда так хотелось с них спрыгнуть в пустоту, но такие моменты, как этот, давали надежду, что когда-нибудь и я смогу ощутить под ногами земную твердь, и быть может, мне станет не хватать позже этого полета…

* * *

Остатки каникул пробежали очень быстро. Гарри в этом году не разрешили самому прошвырнуться по магазинам. Билл принес из его сейфа деньги, а мать все купила по списку. Джинни уже купила все к школе и с радостью осталась дома с Гарри, чтобы он не скучал, а мы с Молли и Гермионой отправились за покупками.

Сестренка с Поттером очень сблизились за это время, но, скорее, как друзья, а не пара. Ему было с ней легко, а ей приятно с ним проводить время.

Мы с Гермионой тоже неожиданно сблизились. Может, оттого, что Гарри и Джинни проводили много времени вместе, чуткой Гермионе не хотелось им мешать, и она повадилась присоединяться ко мне. Обычно мы располагались в беседке или прямо на траве под яблоней и молча читали каждый свою книгу, изредка перекидываясь парой слов или даже споря.

Вечерами на открытой площадке в саду магичили, часто разговаривали ни о чем — в основном, про школу — строили планы, просчитывали варианты, обсуждали Дамблдора и Орден. С тех пор, как я им с Гарри открылся, Гермиона привычно все проанализировала, пришла к определенному выводу и, признав мою правоту, стала относиться ко мне теплее. Хотя такой близости, как между мной и Гарри, с ней не возникло — тот мне всегда слепо доверял, даже если ему не нравились какие-то мои поступки.