Рокировка по длинному пути

Жаль только, что мама восприняла наше общение как нечто большее. Поглядывала на нашу пару с молчаливым одобрением и даже подстраивала мелкие ситуации, чтобы мы сблизились еще больше, явно намекая, что не против, если наше дружеское общение приведет к отношениям. Дураками мы с Гермионой не были и сразу просекли ее посыл. Меня это сильно бесило и раздражало, а Гермиону смущало.

— Мам, хватит уже, — не выдержал я, перехватив ее на кухне, воспользовавшись случаем, пока все наши на улице играли в квиддич с близнецами. — Прекрати уже нас сводить. Ты разве не видишь, что ставишь Гермиону в неловкое положение?

— Я только вижу, Рон, что из вас бы получилась замечательная пара, — не стала отпираться мать, хоть и немного покраснела. — Гермиона мне нравится. Она хорошая, добрая девочка, только очень одинокая. Ей трудно одной в нашем мире. И ты ей очень нравишься. Из вас бы получилась прекрасная пара.

— Мам, не начинай, — досадливо скривившись, отмахнулся я. — Мы с ней просто друзья. Ты видишь то, чего нет и быть не может.

— Из бывших друзей, сынок, как раз получаются и самые счастливые пары, и крепкие семьи, — спокойно возразила Молли, гремя посудой, отвернувшись к раковине.

— Мама, в следующем году я сделаю Луне предложение, — прямо сказал я, — Ксено еще в прошлом году дал мне разрешение на ухаживание.

Ее плечи напряглись и поникли, но тут же распрямились. Она медленно развернулась и, отодвинув стул, села напротив меня к столу, подняв тревожный взгляд.

— Ты так и не перерос свою детскую любовь, Рон, — устало и грустно выдохнула она. — Я надеялась, что со временем у тебя пройдет это наваждение. Что же, я не буду вам мешать, но ты совершаешь ошибку, сынок. Луна — хорошая девушка, но она странная, волшебная и отстраненная, как болотная фея. Такие не созданы для семьи и обычной жизни. Тебе будет очень трудно… Неужели ты не хочешь нормальной жизни — уютный дом, любящую жену, детишек?..

— Мне семнадцать, мам, — тепло улыбнулся я и, протянувшись через стол, сжал ее ладонь. — И пока я хочу, чтобы девушка, которую я люблю, сказала мне «да». Этого вполне довольно. А все остальное у нас будет, но позже. Не переживай за меня. И поверь, я стану счастливым.

— Дай-то Великая, — грустно улыбнулась и смахнула слезу мать, сжав мне ладонь в ответ.

— Кстати, мам, — решился я, резко отстранившись и нервно переплетя пальцы, гипнотизируя поцарапанную столешницу. — Вы с отцом не слишком пострадали от моей самодеятельности? Дамблдор ведь не устроил вам неприятности? Или вы с отцом вышли из Ордена?

Я не чувствовал раскаяния, что отстоял свое мнение и не позволил втравить нас в опасный план, но ощущал долю вины за то, что усложнил родителям жизнь, подорвав авторитет в организации, для них важной. Но когда поднял глаза, то обомлел. На лице Молли змеилась холодная ухмылка.

— Сынок, Дамблдор может злиться сколько пожелает, но никогда не откажется от помощи нашей семьи. Иначе его Орден рухнет, как карточный дом, — сказала она. Сейчас она менее всего была похожа на ту невысокую смешливую домохозяйку. Вот теперь я верю, что эта гордая женщина с прямым взглядом, излучающая спокойную уверенность, когда-то дружила с Беллой. — В Ордене, Рон, совсем не много народу, и доверять, на самом деле, Дамблдору особо некому. А мы с ним связаны взаимными обетами еще с прошлой магической. Старый маразматик думал, что мастерски использует нас, пока мы тихо использовали его. Когда родовой дом будет достроен, нам больше не будет нужды притворяться — мы вернемся в магический мир и займем в нем подобающее место. Пока все презрительно кривились в нашу сторону и считали безобидными магглолюбцами, мы выжили и постепенно шли к собственной цели. Нам выгодно, чтобы Лорд был уничтожен, потому мы на стороне Ордена. И мне пришлось напомнить об этом Альбусу. Я не сразу тебе поверила, сынок, когда случайно подслушала ваш разговор, прости, — внезапно смягчила голос мать и посмотрела на меня как никогда раньше — с одобрением и долей обожания. — Ты оказался гораздо прозорливей меня. И я горжусь тобой — ты настоящий Пруэтт!

— Мама! — вскинулся я и чертыхнулся про себя. Кто знает, что конкретно она узнала. Не дай бог про крестраж. — Как ты могла!

— Подслушивая, иногда можно узнать много полезного, — философски заметила мать. — Да и не так много я услышала… Но даже это звучало слишком невероятно. Альбус всегда утверждал, что мои дети, хоть и будут участвовать в операциях, но не будут подвергаться опасности… Вас должны были страховать артефакты и те, кто вас сопровождал. Потому я никогда не встревала в планы…

— Мама…