Рокировка с прошлым

Указал я на основное отличие площади от привычного стандарта: разрушенный Храм Пространства из которого мы, собственно, вышли. Развалины выглядели пугающе: оплавленный и растрескавшийся камень, покореженный металл, обгоревший фасад, и это не считая множества обрушений. Над входом тот же символ: черный паук, лапами охвативший расколотый земной шар. О теплящейся внутри жизни намекала только группа Призраков, тренирующаяся во дворе.

– О-о-о… Городок во времена Войны являлся авиабазой Временщиков – устраивали налеты через Хребет Предела. Плюс точка охраны шахт по добыче металла в горах… Будь они прокляты! В местных пещерах могла спрятаться могла не только группировка, но и Тихарь с Бездушным войском!

– Однако сейчас не об этом, – напомнил я.

– Ах да, точно, ребятки! – тень покинула чело Онина. Лик его светился беззаботностью. – Выше перечисленное стало причиной постоянных вылазок всадников на пегасах и рухов. Уважаю последних. Единственные из нечеловеческих рас, кто не предал Империю и сражался до конца против нашей авиации. Как следствие, много разрушенных строений. Но не волнуйтесь, войска Временщиков уже преодолели Хребет, и место стало поспокойнее. Для нас раздолье – много техники, осталось только ее вырвать. Только вы ничего не трогайте лишний раз!

Мы вклинились в течение людских масс на городских улицах. Чурий шел, отмахиваясь от бабочек и проскальзывая в считанных миллиметрах меж тел незамечающих нас неваляшек. Мы маневрировали в кильватере. Правда, порой провожатому приходилось отталкивать напирающих, словно ветки в лесу. Люди же… в миг, когда их сбивали с пути, казалось, что по ним пробегала радужная рябь, словно по луже машинного масла. Но стоило им оказаться на изначальных местах, они снова вливались в потоки толпы, безликой и слепой к изменениям… собственно, в чем отличие от обычной толпы?

Насколько помнил, местных обывателей, не обладающих силой, называют «неваляшками». В отличие от Призраков, они навсегда застряли в плену случившегося… в плену Ветви. Собственно, это уже не люди, а куклы, бредущие по когда-то пройденному пути, не осознавая изменений мира.

– Не волнуйся, мы ничего ломать не собираемся!

– Не в том дело, Рейм. Помнишь из курса Университета, что Призракам нужна энергия живых, чтобы стать сильнее и влиять на вещи? Так вот, они переливают энергию в вещи. Тем вытаскивают их из оков предопределенности, после чего используют. Посмотри, там как раз вырывают из ветви автомашину…

В указанном направлении находилась подъездная аллея частного дома. Несколько Призраков работали над автомашиной. С одной стороны двора находилось огромное число деталей, да инструмент, – судя по отсутствию режущего глаз сияния, выдернутые из потока времени. С другой лежала неразобранная часть автомашины… собственно, остался только каркас.

Тем не менее подобное не смущало неваляшку, упорно подкладывающего уголь в место, где ранее находилась топка котла. Самое удивительное – уголь оставался на месте – висел в воздухе, более того, горел, и, судя по подергиванию корпуса, разобранная автомашина готовилась отправиться в путь.

– Судьба автомашины впаяна в Ветвь. Известно: проедет заданное число километров по неизменному маршруту, а потом сломается. Это нельзя изменить. На автомашину не повлиять, пример тому висящий в воздухе корпус… по крайне мере до тех пор, пока Призраки или мы, живые, не передадим часть энергии. Тогда, возможно, изменить ее судьбу: проехать нужное нам число километров в заданном нами направлении; она не сломается, а при необходимости будет починена. Так из хватки судьбы можно вытащить любую вещь.

– Вот-вот, Юрик прав! Опасаюсь я, как бы вы ни растратили энергию зря. О вашем же здоровье забочусь! Ну вот! Мы, собственно, на месте! – как только Онину удавалось тараторить с подобным дружелюбием, словно не он пару часов назад пытался нас убить? Хотя нет. Вопрос в другом: как ему удается так быстро менять маски? – Знаю, вид непрезентабельный, но приходится устраиваться в развалинах – единственные места, куда не суются неваляшки, и можно спокойно посидеть.

Мы переступили порог кабака. Точнее в прошлом кабака, теперь – выгоревшее здание, способное похвастаться разве только агатово-черными стенами и дырами в потолке. Хотя, нет, имелось одно неоспоримое достоинство – полное отсутствие бабочек.

– Уходите! – хриплый голос обрушился на нас, когда его обладатель находился еще в подсобных помещениях. – Середина дня, неча прохлаждаться. Приказ Господина четкий – время расслабляться не раньше захода солнца!

– Шгар, это я! У нас гости из живых, – и обернувшись к нам, шепнул. – Ща разберусь с главой по снабжению, и все будет! Вы, ребятки, пока устраивайтесь, – не дожидаясь ответа, рванул в глубины здания.

Практически сразу услышали, как наш надсмотрщик с жаром принялся что-то объяснять. Собеседник отвечал редко, но явно что-то крайне нелесное. То и дело слышалось: «приказ», «отчетность», «ответственность», и особенно часто «мало».

– Есть мысли? – удостоверившись в отсутствии свидетелей, вопросил я сакраментальное. – Дальнейшие действия?