Рокоссовский. Клинок и жезл

На аэродром Рокоссовский и Воронов ехали на сталинградском трофее — почти новеньком мощном авто «Штейер-1500А», доставшемся штабу Донского фронта от штаба 6-й полевой армии вермахта. Это был личный автомобиль фельдмаршала Паулюса. Больше всех трофею радовался водитель Сергей Иванович Мозжухин, ибо машиной, подобной «штейеру», он в своей жизни не управлял: зверь-мотор под капотом, комфортабельный салон с подогревом и даже мини-бар с полным набором напитков. По дороге к аэродрому обогнали колонну пленных немцев. Охраны не увидели. Потом — вторую, и тоже шедшую без всякого сопровождения.

— Стой! — приказал Мозжухину Рокоссовский.

Вместе с Вороновым они вышли из машины. Впереди колонны маршировал обер-лейтенант, на груди его была приколота картонка с надписью: «В Сибир».

— Куда следует колонна? — спросил Рокоссовский через переводчика обер-лейтенанта.

Тот ответил, что на вокзал, что перед отправкой их построил советский офицер и приказал следовать по этому маршруту, а там — «в Сибир».

— А почему — в Сибирь? Почему такая надпись?

— Господин генерал, все ваши офицеры говорили, что пленных всегда отправляют в Сибир. Поэтому я изготовил надпись, чтобы было ясно, куда нас направлять, и не мёрзнуть на перроне.

Рокоссовский засмеялся:

— У нас и без Сибири места вам хватит. А листок — снять! Затем распорядился выделить из состава личной охраны конвоира с автоматом для сопровождения колонны к месту назначения.

Когда прилетели в Москву, произошло нечто не менее забавное.

Самолёт плюхнулся в снежное крошево. Воронов выглянул в открытый дверной люк и вдруг отступил назад:

— Вы посмотрите-ка, Константин Константинович, туда ли мы попали?

Рокоссовский выглянул из самолёта. Возле трапа стояли офицеры, вид которых был более чем странным: на их плечах сияли золотые и зелёные погоны с красными и малиновыми просветами.

Генералы на миг опешили, потом посмотрели по сторонам и, узнавая знакомый пейзаж, успокоились.

— Новая форма, — сказал Рокоссовский.

— Да, надо привыкнуть, — отозвался Воронов, преодолевая неловкость.

Золотопогонные окружили их, начали поздравлять с победой. Некоторые спрашивали, не привезли ли они с собой Паулюса.

Рокоссовский невольно залюбовался встречавшими, их погонами, выправкой. Особенно браво выглядели молодые офицеры в узких шинелях, перетянутых новенькими ремнями. Повеяло кавалерийской юностью.

С аэродрома — сразу в Кремль. Сталин их уже ждал. Оба высоченные, под два метра ростом, они вытянулись перед Верховным в своих старопокройных френчах с петлицами. Сталин тут же вышел из-за стола и протянул им руку:

— Поздравляю вас! Поздравляю с успехом!

Потом началось обсуждение новых задач. Сталин, по обыкновению, расхаживал по кабинету с потухшей трубкой в руке. Время от времени подходил к карте, вглядывался то в неё, то в лица своих генералов, задавал вопросы. Особенно интересовался подробностями операции под Сталинградом. В завершение разговора сказал:

— Ставка решила дать вам, товарищ Рокоссовский, новую задачу. И мы надеемся, что вы её выполните так же блестяще, как в Сталинграде. От того, насколько успешно вы её решите, зависит очень многое. В Генеральном штабе вам всё разъяснят подробно. Желаю успеха!

В тот же день Рокоссовский и Воронов побывали у М. И. Калинина, который вручил им ордена Суворова 1-й степени. За Сталинградский триумф орден Суворова 1-й степени № 1 получил Жуков; № 2 — Василевский; № 3 — Воронов. Рокоссовскому вручили орден Суворова 1-й степени № 5.

В Генштабе Рокоссовского встретил Василевский.

Под Сталинградом они не ладили. Когда Василевский попытался решительно вмешаться в дела, которые должен выполнять командующий фронтом и его штаб, Рокоссовский с той же решительностью дал ему понять, что этого он не потерпит, что помощники ему не нужны. После нервных консультаций со Ставкой, а вернее с Верховным главнокомандующим, Василевский из штаба Донского фронта перебрался на соседний Юго-Западный. Рокоссовский не мог простить Василевскому изъятия из его войск мощной 2-й гвардейской армии. По прошествии лет старый спор маршалы всячески пытались заретушировать. Но изначальный рисунок всё равно проступал то там, то ещё где-нибудь среди интервью и различных публикаций.

В книге «Дело всей жизни» Василевский дипломатично, как и принято в мемуарах, писал: «Командующий Донским фронтом мой друг К. К. Рокоссовский не был согласен с передачей 2-й гвардейской армии Сталинградскому фронту. Более того, настойчиво просил не делать этого и пытался склонить на свою сторону И. В. Сталина».

После войны они не раз сталкивались в спорах по поводу тех дней и событий.

— Ты тогда был всё же не прав, — сказал однажды Рокоссовский Василевскому. — Я со Второй гвардейской ещё до подхода Манштейна разгромил был оголодавшие и замерзающие дивизии Паулюса.