Рокоссовский. Клинок и жезл

— Нет, Константин Константинович, — стоял на своём Василевский, — решение о повороте Второй гвардейской армии на котельниковское направление в той ситуации было наиболее правильным и целесообразным. Даже незначительное промедление в её выдвижении на юг могло бы поставить нас в довольно невыгодное положение.

В черновиках «Солдатского долга» есть довольно любопытные страницы, где Рокоссовский размышляет о роли представителей Ставки в ходе проводимых штабом фронта или фронтов операций. Вспоминая обстоятельства своего вступления в должность командующего войсками Донского фронта, он писал:

«Жуков с Маленковым сделали доброе дело: не задерживаясь долго, улетели туда, где именно им и следовало тогда находиться.

А вот пребывание начальника Генерального штаба под Сталинградом и его роль в мероприятиях, связанных с происходившими там событиями, вызывают недоумение.

По предложению А. М. Василевского был создан Юго-Восточный фронт, в состав которого вошли войска левого крыла Сталинградского фронта. Происходило это в самый разгар боёв. Если такая мера была вызвана предвидением невозможности воспрепятствовать выходу противника к Волге, то она понятна. Командующим Юго-Восточным фронтом назначается генерал А. И. Ерёменко, а в качестве управления и штаба этого фронта используется штаб 1-й гвардейской армии. Но буквально через несколько дней (только началось оформление) Василевский, находясь у Ерёменко, подчиняет ему командующего Сталинградским фронтом Гордова. Нужно к этому добавить, что штаб Сталинградского фронта создавался на основе управленческого аппарата КОВО. Так что он представлял собой, можно сказать, старый сколоченный штаб. И, несмотря на это, его подчиняют другому — слабенькому, только формирующемуся. Вероятно, такое волевое решение родилось лишь потому, что начальник Генерального штаба лично находился в войсках, в данном случае у Ерёменко.

Вообще случай подчинения одного фронта другому беспрецедентен. А при условии предвидения возможного выхода врага к Волге вообще непонятен. Вот к чему приводит нахождение начальника Генерального штаба не там, где ему следовало быть.

При здравой оценке создавшегося положения и в предвидении надвигавшейся зимы у врага оставался только один выход — немедленный отход на большое расстояние. Но, недооценивая возможности Советского Союза, противник решил удержать захваченное им пространство, и это было в сложившейся обстановке своевременно использовано нашим Верховным главнокомандованием.

О предстоящем контрнаступлении мы узнали уже в октябре от прибывшего снова заместителя В ГК Г. К. Жукова. В общих чертах он ознакомил нас, командующих Донским и Сталинградским фронтами, с намечаемым планом. Все мероприятия проводились под видом усиления обороны. В период 3–4 ноября в районе 21-й армии Г. К. Жуков провёл совещание с командующими армиями и командирами дивизий, предназначенных для наступления на направлении главного удара. Здесь же отрабатывались вопросы взаимодействия Донского фронта с Юго-Западным на стыках. Подобное мероприятие было проведено и с командным составом Сталинградского фронта.

Меня несколько удивило то обстоятельство, что совещание носило характер отработки с командирами соединений вопросов, которые входили в компетенцию командующего фронтом, а не представителя Ставки.

Другое дело — увязка взаимодействий между фронтами. Здесь могут возникнуть вопросы, которые легче решить представителю Ставки тут же, на месте.

Для увязки некоторых вопросов взаимодействия мне ещё пришлось побывать на командном пункте командующего Юго-Западным фронтом генерала Ватутина, где находился и начальник Генерального штаба Василевский. Мне показалось странным поведение обоих. Создавалось впечатление, что в роли командующего фронтом находится Василевский, который решал ряд серьёзных вопросов, связанных с предстоящими действиями войск этого фронта, часто не советуясь с командующим. Ватутин же фактически выполнял роль даже не начальника штаба: ходил на телеграф, вёл переговоры по телеграфу и телефону, собирал сводки, докладывал о них Василевскому. Все те вопросы, которые я намеревался обсудить с Ватутиным, пришлось обговаривать с Василевским».

Но теперь Василевский находился «на месте», в Генштабе, и Рокоссовский чувствовал себя спокойно.

Штаб и управление Донского фронта переименовывались в новый Центральный фронт и вместе с частью сталинградских армий срочно перебрасывались в район Курска и Ельца. Рокоссовскому передавались 21, 65, 2-я танковая и 16-я воздушная армии. Из резерва Ставки направлялась 70-я армия НКВД.

Этой группировкой предстояло атаковать противника с позиций развёртывания между Брянским и Воронежским фронтами, которые тем временем продолжали наступление на курском и харьковском направлениях. Замысел Ставки: взаимодействуя с ударной группировкой Брянского фронта, нанести охватывающий удар в общем направлении на Гомель и Смоленск с выходом во фланг и тыл орловской, а также ржевско-вяземско-рославльской группировкам противника.