Рокот

Изо рта полезли комья водорослей, смешанные с песком, гнилыми останками насекомых и полупереваренными красными листьями. И пока он блевал этим, держась за шершавый ствол, который, кажется, ехал то вниз, то вбок, да еще и крутился вокруг своей оси, кто-то шептал ему на ухо: «Ну что? Ты доволен? Думаешь, перехитрил нас?»

Он закашлялся.

– Если ты не отдашь нам виновного, мы заберем невинного, – услышал он сквозь шум в ушах. Совсем рядом. Кто-то обхватил его за плечи, впился в кожу ногтями и закричал мужским басом: – Мы изведем тебя до смерти! ДО СМЕРТИ! Ты сдохнешь в нашей Башне, ублюдок!!

Стас глубоко вдохнул, и вместе с воздухом в его организм вошло что-то новое, еще им не изведанное, темное, чужое. Уши словно забились ватой, а Стас впал в гипнотический транс, утонул в расплывчатом сером бреду. Стоял и покачивался, опустив руки.

Он вдохнул еще раз, затягивая в себя пряный лесной воздух, тот потек по гортани в легкие, глубже и глубже, проник в кровь, разлился по сосудам, устремился в мозг. Не просто кислород, а что-то живое и жадное.

Оно хотело проникнуть.

По позвоночнику пробежала волна дрожи, и сознание выбросило мощным энергетическим толчком, словно взорвалась голова. В следующую бесконечно долгую, вязкую секунду он смотрел на себя сверху и видел одинокую сутулую фигуру у самого края обрыва, внизу у его ног дышало озеро, круглое, похожее на инфернальное гигантское блюдце или кратер вулкана, полный кипящей пузырящейся крови.

Уровень воды опустился, оголяя стены полуразрушенной башни без крыши. По площадке наверху распростерлись голые полуистлевшие тела. Мертвецы простирали руки, зовя к себе.

– Иди же! Теперь это наш общий ад! Наша общая Башня! – Они зашлись хохотом, наблюдая ужас на лице их жертвы.

Стаса продолжало покачивать, во рту собралась слюна, указывая на новый рвотный позыв. Тело дернулось и подалось вперед, навстречу озеру и утопающей в нем «башне молчания».

Он взмахнул руками, успевая при этом перенести тяжесть тела назад, и неуклюже приземлился на копчик.

– Дьявол! – выругался он. Вроде бы громко выругался, во всю глотку. – Дьявол, дьявол!

Но сколько бы он ни повторял слово «дьявол», оно не становилось для него ругательным и не высвобождало негатив. Голос Стаса был для этого слишком тонким и дрожащим, почти неслышным.

Черные деревья вокруг озера стали уменьшаться, пока не растворились в воздухе, башня утонула в воде полностью, вокруг замелькали звериные маски, замелькали быстро, как в адском водовороте.

– Еж, иди прямо, – сказал ему кто-то. – Иди-иди. Иди туда. Видишь свет фар? Всегда оставляй свет фар. Запомни: всегда оставляй свет фар! Это твой маяк в темноте. Ведь все мы – корабли. И ты тоже. Свяжись с кораблями! Найди их!

Перед лицом внезапно выросло огромное серое пятно, вытянутое справа и слева. В пятне открылось отверстие, и Стас полетел навстречу другому пятну, светлому. На себе он ощутил что-то бархатистое, мягкое, будто шкуру животного. Стас обнял шкуру, она почему-то не обняла его в ответ.

– Платов уснул? – спросил кто-то.

– Как убитый. Я накрыла его своим жакетом, – произнесли женским голосом. – Как думаешь, у нас есть хоть один шанс отыскать Бежова?

– Для начала мне нужно знать, кто такой Бежов.

Стас приоткрыл глаза. Над головой снова маячила серая обшивка салона, потом сиденье, на котором спал Стас, потянуло куда-то вбок.

– Бежов – это тот, в чьей смерти Стас считает себя виноватым, – сказал женский голос. – Но я знаю, как на самом деле все было. Стас показывал мне видео. Он не виноват. Он думает, что виноват, но… нет. Я даже не знала, что он способен мучиться совестью. Оказывается, способен…

Лицо Стаса загорело огнем, стало мокрым. Вокруг все расплылось, а голова принялась мерно покачиваться из стороны в сторону.

– Он поражает меня каждым своим поступком, – продолжил тем временем женский голос.

– У-у, а меня-то он как поражает, не представляешь, с самого детства все поражает и поражает, – тихо рассмеялся мужской.

Стас дернул головой. Так сильно дернул, что, кажется, голова потрескалась, и внутри что-то булькнуло. Мозги размякли и вытекли… из ушей. Как в тот вечер, когда из них лилась кровь.

Он схватился за уши.

– Дайте салфетки! Вытекает!

– …знаешь, Роб, я ведь даже понятия не имела, что он из детдома, – спокойно продолжил диалог женский голос. Он утонул в звуконепроницаемой вате, потом снова появился. Утонул и появился. Как волна, накатывающая на берег. – …он ведь довольно замкнутый человек… нет, конечно… ты правильно говоришь… на самом деле, я понимаю его сегодняшний поступок… нежелание выдавать рыболова… понимаю…

– Я тоже понимаю, – последовало мужским голосом.

Стас никак не мог понять: почему он слышит этих людей, а они его – нет. Его бросило в пот, хотя он был уже настолько потным, что вонь наверняка чувствовалась в соседней области. Стас дернулся, чтобы сесть, приподнял голову, но что-то огромное и тяжелое, как бетонная плита, легло ему на грудь.

Дышать стало трудно.

Стаса качнуло и отбросило в сторону. Бетонная плита переместилась на его лоб и до хруста сдавила череп.