Роковая головоломка

Они довольно быстро доехали до Васильевского острова и остановились перед нарядным особнячком на Тринадцатой линии. Павел выскочил из машины и распахнул перед Надеждой дверь. Надо же, как перековался!

Они вошли в особняк, миновали охранника, который взглянул на них без интереса, и поднялись на второй этаж. Павел открыл массивную, украшенную резьбой дверь и пропустил Надежду в приемную, где властвовала секретарша – худощавая женщина средних лет, чем-то похожая на добермана Мефистофеля, но не такая обаятельная. Она подняла голову и даже не кивнула, а только сощурилась. Да, такая устережет почище служебной собаки!

– Калерия Витальевна, Сергей Васильевич нас ждет! – сказал Павел.

Секретарша сняла трубку и проговорила в нее что-то неразборчивое. Послушала, повесила трубку и указала на вторую дверь, еще более массивную и украшенную богаче первой.

Павел и Надежда Николаевна вошли в большой кабинет.

За огромным столом сидел Нинкин бывший муж, Сергей Васильевич Скоробогатов. Надежда сразу его узнала, пусть и не виделись они… лет двадцать уж это точно. Полысел, конечно, заматерел, но не обрюзг, видно, что спортом занимается хотя бы время от времени, и пиво вечерами не пьет, ему некогда.

– Сергей Васильич, я ее доставил! – сообщил Павел, подобострастно глядя на шефа.

– Свободен! – ответил тот и, едва дверь за Павлом закрылась, показал Надежде на стул по другую сторону стола: – Садитесь!

«Хам он все-таки! – подумала Надежда. – Не поздоровался, даже задницу не оторвал от стула. Надо же, как деньги меняют человека. А был вроде нормальным парнем… Хотя в институте я его плохо знала».

Она села и молча уставилась на Скоробогатова.

Так они молчали около минуты, играя в гляделки. Наконец Сергей Васильевич повернул к Надежде экран своего компьютера и строго спросил:

– Как это понимать?

Надежда наклонилась и вгляделась в экран. На нем демонстрировалось некачественное черно-белое видео больничного коридора, по которому шла женщина в медицинской униформе. В какой-то момент женщина оглянулась, и Надежда поняла, что это – она.

– Что вы… что ты делала в клинике, где лежит Нина? – сухо осведомился Сергей Васильевич. – Причем в неприемное время и в этом маскарадном костюме?

– А вы… а ты что подумал? – так же сухо ответила Надежда. Она решила не церемониться – раз он на ты, то и она так же. – Узнал меня, значит, – продолжила она. – Вытряхнул из этих олухов в клинике все записи?

– Как видишь…

– Я пришла туда по просьбе твоей бывшей жены. Она подозревала, что ее хотят убить, и, как видишь, оказалась права.

– Я в курсе, что это ты ее спасла. Не понимаю только, как ты догадалась и отчего поверила Нине? Ведь чистый же бред все это! По крайней мере, так казалось.

– Потому она тебе ничего и не сказала.

Надежда вздохнула и пересказала Скоробогатову, как встретила убийцу возле Нининой квартиры и как он убежал, испугавшись лая соседской собачки.

– И почему ты не сказала ничего Павлу?

Надежда в ответ посмотрела на него так выразительно, что до Сергея дошло, и он скрипнул зубами.

– Ты со своим персоналом сам разбирайся, мне до этого дела нет. А Нину я, между прочим, спасла! Успела остановить того типа, который ее душил!

– Вот я и думаю, как это ты везде успеваешь? – скривился Сергей. – И тогда, когда Нинка упала, ты ее нашла, и сейчас, когда ее чуть не убили, ты убийцу остановила…

– Вот именно. – Надежда рассердилась на его слова и решила говорить прямо: – Еще бы минута… впрочем, тебя это вполне бы устроило, правда? Это ведь ты послал того киллера!

– Что?! – Сергей закашлялся от неожиданности и выпучил глаза. – Что ты несешь? С какой стати мне посылать к ней киллера?

– Известно с какой. У тебя самый банальный мотив – деньги! Говорят же: ищи, кому выгодно!

– Да с чего ты взяла, что мне выгодна ее смерть?

– Думаешь, я не знаю, что Нине принадлежит доля в твоей фирме? И наверное, немалая доля, раз ты с ней так возишься, пылинки сдуваешь! Чем не мотив?

– Так вот, ты попала пальцем в небо! – раздраженно проговорил Сергей. – Мне Нинкина смерть совершенно невыгодна. Я видел ее завещание. Если с ней что-нибудь случится, ее доля в фирме перейдет не ко мне, а к Андрею, к ее сыну. Он тяжело вздохнул: – Говорил я ей: не делай этого, никому лучше не будет. Нет, кричит, если со мной что случится – так ты ребенка моего по миру пустишь! Теперь, вишь, у нее материнская любовь взыграла! Раньше надо было думать, построже с ним обходиться, а она, вишь, лень его природную только культивировала, от меня его прикрывала. Вот и вырастила урода – ни учиться, ни работать не хотел, болтается теперь по миру, смысл жизни ищет… тьфу!

– Вот как… – удивленно протянула Надежда. – А я думала…