Роковая музыка (Музыка души)

Через Скрот даже не протекала река. Он существовал просто потому, что ты мог отхватить здесь столько земли, сколько сможешь, прежде чем тебе понадобится что-то еще.

Здесь было две улицы крест-накрест, одна таверна, одно зернохранилище, одна кузница, пара амбаров и, как дань оригинальности, «Прокатная конюшня Сета».

Ничто не двигалось. Спали даже мухи. Только длинные тени медленно перемещались по улицам.

— Мне казалось, ты говорил, что здесь есть лошадь, — сказал Клиф, когда они въехали на изрытое колеями и покрытое лужами пространство, которое, вероятно, славилось здесь под именем Главной Площади.

— Должно быть, сдохла, — сказал Асфальт.

Глод вскочил на ноги, широко раскинул руки и завопил:

— Привет, Скрот!

Вывеска конюшни сорвалась с последнего гвоздя и приземлилась в пыль.

— Что мне нравится в этой кочевой жизни, — заметил он. — Так это приветливые люди и интересные места.

— Я думаю, ночью он оживет, — сказал Асфальт.

— Да, — сказал Клиф. — Да, могу поверить. Да. Все выглядит так, как будто этот город из тех, что оживают только ночью. Как будто весь город надо бы похоронить на перекрестке, вколотив в него осиновый кол.

— Кстати! — отозвался Глод. — Раз уж мы заговорили о колбасе…

Они посмотрели на таверну. Облезшая, скрипучая вывеска пыталась донести до мира слова «Хорошенькая Капустка».

— Меня это пугает, — сказал Асфальт.

В освещенной тусклым светом таверне, храня мрачное молчание, сидело несколько человек. Путешественников обслужил трактирщик, чьи манеры свидетельствовали о его пылкой надежде на то, что посетители умрут ужасной смертью, как только покинут его заведение. У пива был такой вкус, как будто оно не против такого развития событий.

Они расселись вокруг стола, боясь поднять глаза.

— Я слышал о местах вроде этого, — прошептал Глод. — Вы приезжаете в маленький городок, который называется как-нибудь вроде Дружелюбие или Умиротворение, а на следующий день все ваши ребра наружу.

— Мои вряд ли, — сказал Клиф. — Я слишком каменистый.

— Ну хорошо, ты пойдешь на сад камней, — сказал гном.

Он окинул взглядом покрытые морщинами лица посетителей и театральным жестом поднял кружку.

— Капуста уродилась на славу, а? — спросил он. — Я видел в полях — вся такая крупная и желтая. Зрелая, да? Это же отлично, а?

— Это бабочки-капустницы, вот что это, — ответил кто-то из полутьмы.

— Отлично, отлично, — сказал Глод. Он был гномом, а гномы не занимаются фермерством.

— Мы здесь, в Скроте, не любим цирк, — сказал другой голос, тягучий и низкий.

— А мы не цирк, — возразил Глод с живостью. — Мы музыканты.

— Здесь, в Скроте, мы не любим музыкантов, — сказал еще один голос.

Казалось, в полумраке скапливается все больше и больше народа.

— Эээ — а что вы здесь, в Скроте, любите? — спросил Асфальт.

— Ну, — ответил бармен, который был теперь не более чем контуром на фоне мрака. — В это время года мы предпочитаем барбекю, приготовленное в саду камней.

Бадди вздохнул. Это был первый звук, который он издал с тех пор, как они въехали в город.

— Я думаю, нам лучше бы показать им, что мы играем, — сказал он. В голосе его слышалось лязганье.

Чуть погодя.

Глод смотрел на ручку двери. Это была ручка двери. Вы беретесь за нее рукой. Но что должно последовать затем?

— Дверная ручка, — сказал он, просто на случай если это поможет.

— Я дмал, тбе над е пврнуть, — сказал Клиф откуда-то с пола.

Бадди возник у гнома из-за спины и повернул ручку.

— Пытрьсаюшаще, — сказал Глод и упал внутрь. Затем чуть-чуть приподнял себя от пола и огляделся.

— Эт де? — спросил он?

— Трактирщик сказал, мы можем переночевать здесь бесплатно, — сказал Бадди.

— К-кой брдак, — заявил Глод. — Кто-нить принесите мне бмагу и перо, щасже!

Покачиваясь, появился Асфальт, несущий багаж. В зубах у него была сумка с камнями Клифа, которые тут же вывалились на пол.

— Ну, это было изумительно, сэр, — сказал он. — Как вы вошли в этот амбар и сказали, сказали… что вы сказали?

— Шоу будет прямо здесь, — напомнил Бадди, укладываясь на соломенный матрас.

— Потрясающе! Они, должно быть, сбегались со всей округи!

Бадди уставился в потолок и сыграл несколько аккордов.

— А барбекю! — воскликнул Асфальт, продолжая пылать энтузиазмом. — А соус!

— Мя-со, — добавил Глод.

— Уголь, — пробормотал Клиф удовлетворенно. Вокруг его рта красовалось черное пятно.

— И ктомог под-мать, — сказал Глод. — Что пиво мжна варить из этой… из цветной кпусты.

— Тот имел голову на плечах, — согласился Клиф.

— Я уж думал, у нас будет куча неприятностей, до того как вы начали играть, — сказал Асфальт, стряхивая насекомых с другого матраса. — В толк не возьму, как это вы заставили их так отплясывать.

— Да, — сказал Бадди.

— И мы ж не платили низчто, — пробормотал Глод, рухнул навзничь и сразу принялся храпеть, позванивая шлемом.

Когда все остальные заснули, Бадди положил гитару на кровать, осторожно открыл дверь и спустился по лестнице в ночь.