Роковая находка доктора Холлингса

Паркер проводил ее до комнаты и спросил:

— Вы не возражаете, если я попрошу провести судебную экспертизу? Мне не хотелось бы делать это против вашей воли, хотя это и очень важно для меня.

Роза поколебалась какое-то мгновение, но потом ответила:

— Экспертиза пугает меня. Но я уважаю ваше желание докопаться до истины. Если вы считаете это необходимым, то сделайте это.

* * *

Доктор Томас О’Шейн был в своем кабинете, когда туда вошла испуганная Мэнди, его помощница, и сказала:

— В приемной два джентльмена из Скотленд-Ярда. Они хотят поговорить с вами, доктор!

— Со мной? — молодой врач нахмурил лоб. — Пусть господа войдут, Мэнди.

— Инспектор Грисхэм, — представился старший полицейский. Это был полноватый мужчина с круглой головой и добродушным лицом. — Это — мой ассистент мистер Арчер. Вы доктор О’Шейн?

— Да. Чем могу служить, джентльмены?

— Мы к вам по довольно сложному делу. Речь идет о смерти профессора Холлингса. Как вам, вероятно, известно, некий Джеймс Паркер подал прошение на проведение судебной экспертизы причины смерти.

— Да, мне это известно. Я в свое время отговаривал мистера Паркера от этой затеи, так как причина смерти была ясна и не стоило беспокоить этим его дочь — мисс Холлингс. Но, к сожалению, мистер Паркер не последовал моему совету.

— То есть, вы уверены, что профессор умер естественной смертью.

— Да. У него было больное сердце. Он уже давно страдал от сердечной недостаточности, которая постоянно обострялась.

— Вы лечили его? — спросил Грисхэм.

— Да, он получал кардицин, один из новейших препаратов. И, кажется, он ему помогал. Во всяком случае, вначале…

— Что вы хотите этим сказать?

— Мое лечение быстро привело к улучшению состояния больного. За пару недель до этого профессор вернулся из утомительной археологической экспедиции на Ближний Восток. Он чувствовал себя нехорошо, его беспокоило сердце. Его дочь попросила меня осмотреть его. Я подтвердил диагноз моего предшественника, но имел иное мнение относительно перспектив болезни. Ведь сейчас с помощью кардицина сердечная недостаточность успешно лечится. И в случае с профессором это подтвердилось.

— Почему же вдруг все изменилось?

— К сожалению, этого я вам сказать не могу. Несколько дней назад состояние профессора вдруг резко ухудшилось. И у меня нет объяснения этому.

Арчер прилежно все записывал, в то время как его начальник внимательно смотрел доктору в глаза.

Неожиданно он поменял тему:

— Правда, что у вас хорошие отношения с мисс Холлингс?

— Не знаю, какое это имеет отношение к делу, — неприятно удивился Томас. — При всем уважении, моя личная жизнь вас не касается.

— Вы подумываете о женитьбе? — продолжал Грисхэм как ни в чем не бывало. — Пожалуйста, ответьте на мои вопросы, доктор О’Шейн.

— Ну, вообще-то да. Я люблю Розу и хотел бы на ней жениться. Но я не понимаю, какое это имеет отношение к смерти ее отца.

— Ну, что ж, придется вам объяснить. У нас есть сведения, согласно которым вы довольно смело экспериментировали с лекарством профессора. Как нам стало известно, дела с практикой у вас идут неважно. Кроме того, вам пришлось взять на себя долги вашего предшественника, а это только усугубило ваше положение…

— К чему вы клоните? — Томас вскочил со стула. — Вы не могли бы прямо сказать, чего от меня хотите?

Инспектор также встал, преградил молодому врачу дорогу и спокойно объявил:

— В результате судебно-медицинской экспертизы было установлено, что в теле покойного присутствуют следы кардицина в весьма высоких дозах. И как говорят наши эксперты, этот медикамент в высоких дозах оказывает на больного прямо противоположное действие. То есть в руках человека, преследующего определенную цель, он становится смертельным оружием. Я спрашиваю вас, доктор О’Шейн, кто, по вашему мнению, мог бы совершить подобный поступок?

— Уж не хотите ли вы сказать, что профессор был убит? Но это совершенно невозможно! Я прописал ему медикамент и следил за тем, чтобы не произошло передозировки.

— Я далек от мысли подвергать сомнению вашу квалификацию как врача, но не могло ли получиться так, что вы в поисках правильной дозировки… скажем так, несколько промахнулись?

— Нет, ни в коем случае! Даже если бы я один раз дал чуть больше, то это не привело бы к таким последствиям.

— А кто-то еще имел доступ к медикаменту?

— Только дочь. Я следил за тем, чтобы мои предписания строго выполнялись. Насколько мне известно, профессор никогда сам не использовал медикамент. А его дочь настолько же надежна, как и я.

Грисхэм обменялся многозначительным взглядом с ассистентом и подвел итог:

— То есть согласно вашим показаниям исключено, что третье лицо может нести ответственность за передозировку. Или что профессор сам принял лекарства не в той дозе.

И когда он не услышал от доктора О’Шейна возражений, то кивнул и объявил:

— Тогда, к сожалению, вам придется поехать с нами в Лондон.

— В Лондон, но что…

— Я вынужден временно взять вас под стражу. Факты против вас. Все говорит о том, что предположения, высказанные против вас, не беспочвенны.

Он положил руку на плечо Томасу, но тот сбросил ее и закричал: