Роковая одержимость

— Ни за что, маленькое дьявольское отродье. Я бы скорее поверил в то, что ты заперла кого-то в подвале.

Она отшатнулась, словно оскорбленная.

— Это безответственное похищение, — заявила она голосом, полным презрения. — Из подвалов слишком легко сбежать. Я заперла его в комнате страха.

В обычной ситуации я бы предположил, что она шутит. За исключением того, что в ее речи не было и намека на черный юмор.

— Что, прости?

— Я просто говорю, что психопатия не равна глупости. — Объяснила она как ни в чем не бывало. Поппи продолжала смотреть на меня с непреклонным выражением лица.

Я приподнялся, чтобы сесть, когда выражение ее лица не изменилось.

— Объясни мне часть про «заперла его в комнате страха».

Без колебаний Поппи приступила к подробному рассказу о своем гражданском аресте. Она открыла приложение на своем телефоне и показала мне видео с Парисом. Он безудержно рыдал, уткнувшись в подушку, грудь вздымалась от отчаянных усилий.

— Думаю, что он не слишком хорошо отнесся к похищению, — определила она.

Длинные черные волосы каскадом рассыпались по ее плечам, словно занавес из теней, пока она оценивала мою реакцию. По какой-то причине, Поппи, казалось, ждала моего осуждения, как будто я не был способен принять ее поступки.

— Я выпущу его, как только придумаю, как сделать так, чтобы он не устроил скандал и не обратился в полицию, — пустилась она в оправдания, когда я промолчал. — Парис неприлично богат, так что я не смогу его подкупить. Единственное, чего он может захотеть… — Она позволила серьезности намека повиснуть между нами. — Этого никогда не случится.

Волна ревности захлестнула меня, угрожая поглотить все мои чувства. Неужели она думала, что я позволил бы ей принять такой вариант, даже если бы она была согласна? Или она беспокоилась, что мое затянувшееся молчание было осуждением ее мести и что, если она отпустит этого ублюдка, то я успокоюсь? Мое молчание было попыткой сдержать свой гнев, чтобы не выдать, как сильно меня убивает то, что кто-то посмел прикоснуться к ней или подумал, что может отнять ее у меня. Мои руки затряслись от неконтролируемой ярости.

Сегодня я узнал о таинственном партнере для свидания, назначенного бабушкой Поппи. Мой начальник охраны проследил за многочисленными гостями со вчерашнего приема и щедро заплатил им, пока кто-то не указал ему на Париса. Все быстро встало на свои места. Поппи терпела Париса, потому что не хотела вносить еще больший раскол в хрупкие отношения ее матери и бабушки. Отношения Поппи с мамой и бабушкой в определенной степени были важны для нее. Я хотел защитить их связь. Однако я также знал, что хладнокровно убью Париса, если он посмеет снова приблизиться к Поппи. Поскольку мне не нравилась идея пожизненного заключения, я планировал нанести ему «дружеский» визит завтра. Но, похоже, этот ублюдок опередил меня, явившись сюда.

Я должен был предвидеть это. Поппи не стала возражать мне сегодня вечером, потому что ее окружение представляло большую угрозу, чем враг. Этот дом был переполнен властными родственниками, отчимом, которого она ненавидела, и такими уродами, как Парис. Я не мог смириться с мыслью, что у него есть доступ к Поппи. Я не допущу подобного вновь. Это безумие закончится сегодня. Я позабочусь об этом после того, как разберусь с грязной уличной крысой по имени Парис.

Вскочив с кровати, я зашагал в соседнюю комнату.

— Куда ты идешь? — Поппи спрыгнула с кровати и поспешила за мной.

— Позаботиться о Парисе. Оставайся здесь, — приказал я, открывая дверь, разделяющую две комнаты.

Поппи, должно быть, поняла направление моих мыслей и следовала за мной по пятам, пока я несся в соседнюю комнату. Сомневаюсь, что смогу сдержаться, увидев лицо этого ублюдка. Возможно, именно в этот момент я окончательно сорвусь.

Когда я подошел к стальной двери, Поппи нырнула передо мной.

— Что ты собираешься делать? — спросила она мягким, но решительным голосом.

— Я разберусь с проблемой так, чтобы это не привело к тебе, — ответил я тоном холоднее льда.

Поппи не стала настаивать на подробностях. Большие карие глаза пристально смотрели на меня, несколько притупляя огонь. Тот факт, что она могла обезоружить меня, пока я находился в маниакальной фазе, был ошеломляющим.

И хотя ее присутствие усмирило убийственную ярость, оно не заглушило ревность, грызущую меня изнутри. Мои мысли проносились слишком быстро, подгоняемые чувством собственничества. Я не мог позволить этому продолжаться, не после того, как Парис проник в ее комнату.

Машинально я набрал код, нажимая на кнопки сильнее, чем необходимо. Поппи уловила это действие, но благоразумно предпочла не задавать вопросов. Она видела, что я не в духе, и отложила расспрос о моей осведомленности касаемо её пин-кода на потом.

— Ты не можешь присутствовать при этом. Возвращайся в свою комнату, — строго сказал я.

Поппи на мгновение заколебалась.

— Не делай ничего опрометчивого. Тебе есть что терять, — мягко предупредила она, прежде чем отойти.