Роковая одержимость

Как только она ушла, я с грохотом распахнул стальную дверь. Датчики движения включили освещение внутри, и элегантный интерьер засиял от яркого света. Парис растянулся на двуспальной кровати и ахнул от вторжения. Этот мудак посмел отдыхать после того, как пришел в этот дом, чтобы нарушить покой Поппи.

— Чт… — его голова в замешательстве мотнулась в мою сторону. Парис, казалось, сомневался в своем здравомыслии, и гадал, не перенесся ли он в комнату страха другого человека. В его глазах вспыхнуло узнавание, и он вскочил с кровати.

— Ты Дэймон Максвелл? — спросил он, его голос был полон удивления и облегчения.

Я недостаточно успокоился, чтобы ответить.

— Что ты здесь делаешь? — пробормотал он, пытаясь осмыслить ситуацию. — О, Боже, ты здесь в рамках спасательной операции? Освобождение заложников — часть твоей благотворительной деятельности? Слава Богу. Я заперт здесь уже нескольких часов. Ни воды. Ни еды. Это очень травмирующе.

Он вернулся на кровать, небрежно зашнуровывая ботинки. Я уставился на мужчину, которого можно было описать только как карикатурного персонажа.

— Я наконец-то понял, почему великие поэты рождаются в неволе, — беспечно произнес он. Он не задумывался о причине, по которой его запихнули в хранилище. Чертов привилегированный засранец. Парис осторожно поднялся, надел пальто и встал передо мной. — Так что, Поппи Амбани арестована? Кто сообщил о похищении? Эта сука — чокнутая.

Удар, который я нанес, пришелся ему прямо в челюсть, отбросив его назад на холодную землю.

— Что за черт? — завопил он, зажимая поврежденный рот. — Ай!

— Говори тише, — посоветовал я размеренным тоном. — В соседней комнате спит ребенок.

Парис уставился на меня в потрясенном недоумении. Мужчина, известный на весь мир своей филантропической деятельностью, ударил его по лицу. Согласно статьям в журналах и постановочным интервью, которые я давал на ночных шоу, насилие не должно было быть частью моей ДНК. Моя организация пропагандировала мирную жизнь, борьбу с наркотиками и самоубийствами. Парадигма борьбы с насилием была скопирована по всей стране, прежде чем выйти на международный уровень. Ожидалось, что за свою работу я стану будущим лауреатом Нобелевской премии мира, а не окажусь язвительным лицемером, поддающимся элементарным эмоциям, вроде гнева.

С моей точки зрения, во мне существовали обе личности. Одна процветала в свете, посвятив себя помощи другим. Другая наслаждалась темнотой, тяготея к ней.

Парис осознал, что моя пиар-команда выставляла на первый план Джекила, в то время как ему досталось редкое знакомство с Хайдом. Для него я не был спасителем; я был его гребаным худшим кошмаром.

— Я думал, ты здесь, чтобы спасти меня, — ошеломленно пробормотал он.

— Я здесь, чтобы поболтать.

Поболтать с участием моего кулака. Я передернул плечами, первый удар едва утолил мою жажду крови.

Парис уставился на меня, прижимая руку к разбитой губе. Давление помогло остановить кровотечение.

— Я не понимаю. Из-за чего всё это?

— Это из-за Поппи, — холодно ответил я. Вероятно, из-за отстраненного поведения, я казался еще более одержимым. — Я слышал, ты крутился вокруг моей девушки.

— Твоей девушки? — изумленно переспросил он. — Н-но ты Максвелл. — Это было все, что он смог выдавить из себя, как будто данного объяснения должно было хватить. Возможно, для многих так оно и было. — Это вообще возможно?

— Возможно или нет, она принадлежит мне.

— Но ты можешь заполучить любую женщину в мире. Скажи мне, что ты не настолько глуп, чтобы проникнуться чувствами к единственной, которую не можешь иметь, — усмехнулся он, на мгновение вернув себе браваду. — Помимо того, что ты Максвелл, ты еще и не индиец. Совет Ambani Corp никогда не одобрит тебя. У тебя с ней нет будущего, кроме нескольких случайных перепихонов.

За это он получил удар в живот. Я усомнился в своей психической устойчивости, когда получил наслаждение от вида его сгорбленного тела, пока он держался за живот.

Парис сглотнул, страх вернулся в его глаза.

— Ч-что ты хочешь от меня?

— Для начала, я хочу услышать твои мысли по одному важному вопросу. Кому принадлежит Поппи?

Он отвел взгляд. Парис любил усложнять себе жизнь. Я ударил его кулаком в грудь, вызвав визг.

— Хорошо! Хорошо! Она принадлежит тебе.

— Я рад, что ты со мной согласен. И на случай, если возникнет какая-то путаница, я проясню кое-что.

Я кружил вокруг его, пока он лежал на земле. От страха он, как добыча, следил за моими ногами, предугадывая следующий шаг.

— Поппи моя, — заговорил я сзади, заставив его подпрыгнуть. — Если ты еще раз посмотришь на нее, я вытащу твои глаза из глазниц. Если ты прикоснешься к ней, я отрублю тебе руки. Если твой член станет твердым из-за фантазий о ней, я отрежу его. Если ты хотя бы подумаешь о ней, я отделю твою голову от тела и поставлю мозги на своей тумбочке.

— Ты больной, — не подумав, выпалил он.

Этот комментарий заставил меня рассмеяться и нанести еще один удар ногой. На этот раз он закашлялся кровью и поднял ладонь в знак поражения.