Роковая ошибка княгини

- Умирайте сколько хотите, коли так хочется, но не в моё дежурство, пожалуйста! - Произнесла она, и решительными шагами направилась к нему. Такого напора Владимир Петрович явно не ожидал, да если бы и ожидал - что он мог? Разве что, откатиться подальше к стене? Будучи прикованным к инвалидному креслу особенно не побегаешь, тут уж пришлось смириться со своим постыдным положением, а он находил его именно постыдным, и никаким более.

Ничуть не страшась запачкать своё новое платье, Александра села перед Владимирцевым прямо на колени, и, отведя его руки в стороны, стала уверенно расстёгивать рубашку на его груди. Он окончательно опешил от такого натиска, но потом всё же вспомнил, что он человек военный, и не в его правилах тушеваться перед барышней, и взял ситуацию под свой контроль.

Точнее, думал, что взял. То есть, он решил, что схватить её за запястья будет достаточно, чтобы остановить. И напрасно он так решил.

- Что ты, чёрт возьми, делаешь? - Возмутился Владимир, глядя прямо на неё, и их взгляды скрестились, словно сабли во время поединка, когда ни один из противников не намерен уступать.

"Ой, какие глаза у него!", совершенно ни к месту подумала Александра, но нахмуриться недовольно, слава Богу, не забыла. Вид у неё сделался очень серьёзным и решительным, и она, Владимирцев сам не понял как, высвободила свои руки из его цепкой хватки.

- Собираюсь сменить вам перевязку! - Послушно ответила она. - И, на всякий случай, заранее предупреждаю: я её всё равно сменю. Можно сделать это по-хорошему, если вы не будете сопротивляться, а можно по-плохому. Прямо сейчас пойду за санитарами, чтобы они подержали вас, это они могут, буйных усмирять не впервой!

Она блефовала, и блефовала по-чёрному. Она и Веру-то не знала, где найти, единственную родную душеньку, не то, что санитаров! И были ли они вообще, санитары?

Но план её сработал. Владимирцев, представив позорную сцену воочию, мигом растерял свой пыл и прежнюю уверенность. И едва ли не задохнулся от возмущения - что бы его, офицера Преображенского полка, скрутили какие-то санитары? По воле этой негодной девчонки, абсолютно лишённой хороших манер, да ещё и младше его лет на пять как минимум? Краска прилила к его лицу, но не от стыда, а скорее от гнева.

- Вообще-то, - сказал он обиженно, - Воробьёв занимался перевязями сам, из уважения к моему чину!

- К чину? Вы, что, генерал?

- Нет, но...

- Тогда сидите и молчите! - Заткнула Владмирцева эта неприятная особа, самоуверенная до неприличия, и такая же бестактная. Что интересно - подействовало, он и впрямь замолчал, никак не ожидая получить такой отпор. То есть, она мало того, что не признавала его заслуг, она ещё и смела над ним издеваться?!

Да кто дал ей право?!

Пока он размышлял над этим, её ловкие пальцы уже расстегнули рубашку на его груди, а взгляд её, совершенно игнорируя его мощный торс, покрытый жёсткой порослью кучерявых волос, сосредоточенно изучал бинты, пропитавшиеся кровью. Владимирцев тоже посмотрел на них, и от их вида ему стало дурно. А потом ему стало дурно от собственного вида, когда он осознал, что сидит практически обнажённый перед молодой девицей, малознакомой и, к тому же, жутко неприятной.

К лицу его прилила краска, самым позорнейшим образом.

- Господи, ну что вы как маленький! - Простонала Александра, подняв на него раздражённый взгляд. - В первый раз что ли?

- Не в первый! - Парировал Владимирцев, решив, что потерявши голову по волосам не плачут. - Но прежде, когда меня так бесцеремонно раздевали девушки, это, как правило, имело довольно весёлое продолжение!

Опять, с тоской подумала Александра. И ведь ни за что он не сказал бы такой пошлости барышне своего круга, своего сословия. Это было обиднее всего. Обиднее того даже, что он не считал её за доктора.

- Намекаете на неприличное? - Она демонстративно улыбнулась, сделав вид, что её совсем не задела его беспардонность. - Можно, конечно, попробовать, "из уважения к вашему чину", но, боюсь, я не в вашем вкусе.

Я, действительно, сказала это ему?

Прежде Александра никогда не говорила вслух о таких вещах, и потому испытала вполне объяснимую неловкость от того, что поддалась на его провокацию, но это был ответ что надо. Да Саше сейчас и любой сгодился бы, лишь бы его отвлечь, пока она доставала инструменты и бинты из компактного саквояжа, что принесла с собой.

Несколько мгновений спустя она с удивлением обнаружила, что этот удивительно непривычный звук за её спиной - ничто иное, как невесёлый смех Владимира Петровича. Он смеялся? В самом деле, смеялся?

О-о, видела бы это Вера! Или, ещё лучше, Воробьёв!

Неужели получилось обогнать Волконского? При нём Владимирцев начал разговаривать, но чтобы смеяться - это, определённо, что-то новое!

- Это почему же не в моём вкусе? - Поинтересовался Владимир Петрович, когда Саша обернулась к нему, вооружённая ножницами, чтобы разрезать старые бинты, и чистой марлевой повязкой, чтобы остановить кровь.