Роковая женщина военного министра. Генерал Сухомлинов и Екатерина Бутович

Первый из них возник в 1908 году. Он касался штатов Морского генерального штаба. Это учреждение было недавно создано. Поэтому правительство внесло в Думу не только смету на его деятельность, но и (для сведения депутатов) штатное расписание. Утверждать его им не было надобности: согласно Основным законам Российской империи подобные вопросы находились в компетенции царя. Однако Дума одобрила не только просимые ассигнования, но и штатное расписание, приложенное, как уже было сказано выше, исключительно в информационных целях. Государственный совет увидел в этом ограничение верховной власти и провалил законопроект [58; 21].

Тем не менее, Гучков, который находился в хороших отношениях с военным министром Редигером и председателем совета министром Столыпиным, надеялся, что с их помощью удастся убедить царя в этом вопросе поддержать Думу, и в результате будет создан прецедент утверждения парламентом штатов военных учреждений.

Одновременно, 27 мая 1908 г., А. И. Гучков выступил в Думе с резкой критикой великих князей, занимавших высокие военные должности, и в силу своего происхождения далеких от контроля не только парламента, но и военного министра (при скрытом одобрении которого и была произнесена эта речь). В итоге великому князю Николаю Николаевичу, как уже говорилось выше, пришлось оставить пост председателя Совета государственной обороны.

Далее подобным способом А. И. Гучков стал продавливать участие Думы в назначение высшего командного состава армии. Здесь у лидера октябристов имелся особый интерес. Он был заинтересован в том, чтобы молодые военные из его кружка продвинулись по служебной лестнице вверх и заняли ключевые посты в руководстве вооруженными силами, заменив генералов, чей возраст перевалил за шестьдесят. Те были преданы монарху и плохо шли на контакт с думскими либералами. К тому же время их наиболее активной служебной деятельности пришлось на эпоху вражды с Англией и Францией и близких отношений с Берлином и Веной. Поэтому они не были готовы, подобно Гучкову и его единомышленникам, воспринимать Германию как злейшего врага. Эти качества были особенно присущи генералам-немцам, командовавшим военными округами – Г. А. Скалону, С. К. Гершельману, А. Н. Меллер-Закомельскому, П. Ф. Унтербергеру, А. В. Каульбарсу, Е. О. Шмиту-Омскому.

Когда в феврале 1909 г. парламент приступил к обсуждению бюджета военного министерства Гучков, счёл, что настал удобный момент поставить вопрос об их смещении, а также о расширении прав Думы в оборонной сфере.

В это время Боснийский кризис всё ещё продолжался. В ходе него военный министр А. Ф. Редигер и министр иностранных дел А. П. Извольский заняли миролюбивую позицию. 16 февраля 1909 г. Извольский рекомендовал Сербии отказаться от территориальных притязаний к австрийцам и удовольствоваться теми компенсациями, которые готова была дать Вена. 23 февраля на секретном совещании у Столыпина с участием представителей октябристов и правых партий Извольский сформулировал правительственную позицию предельно откровенно: Россия не готова к войне и не вступит в неё, даже если Австро-Венгрия оккупирует Сербию. Его поддержали министр финансов В. Н. Коковцов и председатель совета министров П. А. Столыпин [22, с. 281, 284].

По сути, министры признались в слабости российских вооруженных сил. Это дало повод Гучкову, который 19 февраля, во время парламентских прений по бюджету военного министерства, уже начал критиковать деятельность властей в оборонной сфере, произнести на состоявшемся вечером 23 февраля закрытом заседании Государственной думы ещё более резкую речь.

Сначала лидер октябристов выразил убеждение в том что «та сдержанность, то благоразумие, та умеренность, которые руководят нашей внешней политикой, диктуются, прежде всего, сознанием нашей военной неподготовленности» [22, с. 285–286]. Затем Гучков перешёл к обсуждавшемуся вопросу об одобрении кредита в 39 миллионов рублей на пополнение запасов и материальной части армии. Здесь он подвел депутатов к мысли о том, что, сколько бы они не выделяли денег на оборону, все траты могут оказаться бесполезными из-за неблагополучия в тех областях военного дела, которые находятся вне пределов компетенции Думы, в частности в назначении высшего командного состава. «Вы мне скажите, есть ли во главе всех округов люди, которые могут в мирное время воспитывать нашу армию к тяжелому боевому опыту и могут повести наши войска к победе?» – патетически воскликнул Гучков, указав на «неудовлетворительность» командования в Хабаровске, Варшаве, Одессе и Вильне (т. е. у Унтербергера, Скалона, Каульбарса и Меллер-Закомельского) [145, с. 277].