Сухомлинов в этой непростой ситуации проявил упорство и энергию. Он умело подыскивал убедительные аргументы, убеждая оппонентов в своей правоте. 30 апреля 1909 г. военный министр откровенно обсудил этот вопрос с Поливановым. Сухомлинов рассказал, что он лично осматривал крепости, говорил с их комендантами и пришёл к выводу, что «мы должны отойти назад» – и это только усилит оборону на западе. Недаром германский и австрийский генеральный штабы очень встревожены этим проектом. Но самым весомым для Поливанова доводом было, конечно, сообщение министра о том, что его единомышленником является сам царь [117, с. 71].
Вопрос о крепостях стал первым камнем преткновения в отношениях Сухомлинова с Поливановым, Столыпиным и Коковцовым. Поливанов был уверен, что будет отправлен в отставку вслед за Редигером. Однако новый министр сохранил за Поливановым его пост. Владимир Александрович сделал это по двум причинам. Во-первых, царь просил его не разгонять «старого личного состава» [170, с. 37]. Во-вторых, Сухомлинов хотел использовать ценный опыт Поливанова. «Гибкий по натуре, знаток хозяйственной части, хорошо осведомленный в области законоположений, этот человек, при обширном своем знакомстве с личным составом, казался мне не лишним», – напишет Сухомлинов в своих воспоминаниях [172, с. 184].
Кроме того, А. А. Поливанов был тесно знаком с министром финансов В. Н. Коковцовым и главой военной комиссии Государственной думы А. И. Гучковым. Сухомлинов надеялся, что Поливанов будет удобным посредником во взаимодействии его, как военного министра, с этими влиятельными лицами [172, с. 184].
Однако надежды Сухомлинова не оправдались. Будучи под следствием, в 1916 г. Владимир Александрович направил Николаю II записку, в которой подробно изложил историю своего разрыва с Поливановым. В ней Сухомлинов жаловался, что от дружественных отношений помощника военного министра с В. Н. Коковцовым ведомство «только проигрывало» [138, л. 2]. Министр финансов, стараясь сохранить равновесие государственного бюджета и значительный золотой запас, всячески препятствовал увеличению ассигнований на военные нужды, чего добивался Сухомлинов.
П. Г. Курлов, хорошо знавший правительственную кухню, вспоминал: «лейтмотив министра финансов, как возражение военному министру, заключался в предположении о том, что когда-то там ещё будет война, а теперь денег нет»[85, с. 151]. В этой ситуации Поливанов, согласно дневнику Сухомлинова «уступал урезки в наших сметах в угоду В. Н. Коковцову» и оба они тем самым тормозили «нашу подготовку боевой готовности» [52, с. 92, 100].
«Отсутствие надлежащей энергии» у Поливанова в защите военных ассигнований от посягательств финансового ведомства Сухомлинов объяснял тем, что его помощник сам рассчитывал занять место министра, а Коковцов ему в этой интриге помогал [138, л. 3]. Таким образом, конфликт Коковцова с военным министром «из ведомственного довольно быстро перешел в личный» [38, с. 78].
По версии Коковцова виноват в этом был сам Сухомлинов, который «после первых же расхождений во взглядах на размеры кредитов, испрашиваемых его ведомством всегда в преувеличенных размерах и очень часто с крайне плохим основанием» придавал спору «чрезвычайно острый характер» [79, с. 360]. Однако, скорее всего, Коковцов в данном случае оговаривает своего врага. Ведь Владимир Александрович был достаточно умен, чтобы понимать: с министром финансов лучше поддерживать хорошие отношения. Налаживать он их начал ещё, когда командовал Киевским округом. В 1906 г. на заседании Совета государственной обороны Сухомлинов демонстративно поддержал Коковцова, спорившего с военным министром Редигером. Тот предлагал отказаться от укрепления Владивостока, заменив его Никольском-Уссурийским (что, конечно, влекло громадные расходы).