Роковой подарок

– Дима, вы видели какие-нибудь документы Максима? Бумаги? Что-нибудь?

– А в чём дело?

– Вам не попадалось описание или счёт за украшения?

– Какие украшения?

– Жемчуг с изумрудами и бриллиантами, колье и серьги. На вид страшно дорогие!..

– Ничего мне не попадалось, никаких украшений! Мария Алексеевна, если вам что-то известно, вы обязаны сообщить следствию, то есть мне!

– Следствию, то есть вам, я уже сообщила, что Никита работает в заповеднике, а Паша Кондратьев пропал! Если вы его найдёте, позвоните мне обязательно, Дима!

И Маня нажала отбой, не дожидаясь, когда он заорёт.

«Палас-Роял», самая роскошная гостиница Беловодска, располагался то ли в купеческом, то ли в дворянском особняке на набережной, не слишком далеко от той самой «Регионстальконструкции», хозяином которой был убитый Максим.

Тяжёлую дверь с начищенной медной перекладиной отворял ливрейный швейцар.

Маня вошла, сразу ссутулила плечи, повесила голову и приняла виноватый вид – на тот случай, если Анна уже внизу и наблюдает за ней.

Гостиница начиналась великолепной мраморной лестницей, полого поднимавшейся между зеркал и бронзовых светильников в партер. Маня терпеть не могла лестниц. Она всегда на них падала.

По такой полагалось не подниматься, а восходить, но Маня даже не поднималась, а лезла!..

На последней ступеньке – у-уф, слава богу, одолела! – она зацепилась за край ковра, повалилась вперёд, на колени, взвизгнула от боли, проткнувшей мозг и глаза. Глаза вылезли из орбит. Дыхания не стало. Кажется, Маня на секунду потеряла сознание.

– Женщина, да что ж вы так! Аккуратней надо!

Кто-то подскочил и стал тянуть её за руку, встать она не могла – невозможно поднять куль с мякиной, если тянуть его за соломинку! Маня мотала головой и шарила руками, пытаюсь нащупать на ступеньке очки.

– Поднимайтесь! У вас всё в порядке?

– Да, – выдавила писательница хрипло. – В полном.

Очки нашлись – сломанные. Падая, Маня раздавила их локтем. По рукаву рубахи растекалось кровавое пятно.

Подошёл ещё кто-то, и вдвоём эти добрые люди подняли её на ноги и кое-как отволокли в кресла.

Маня тут же наклонилась вперёд и стала изо всех сил тереть колено – чтоб как-то загладить, заглушить боль, отвлечься, перетерпеть.

Слёзы набегали на глаза, Маня мотала головой, чтобы остановить их, но они не останавливались.

– Вон там её сумка, подберите! Давайте сюда! – командовал кто-то. – Вам плохо? Может, воды? Принесите воды, ей плохо!..

– Мне хорошо, – проскрежетала Маня.

– У неё кровь идёт! «Скорую» нужно вызывать.

Мане было больно, неловко, стыдно до ужаса!.. Да ещё портфель! Кто-то из сердобольных аккуратно положил в соседнее кресло её раззявленный портфель, откуда торчали всякие интимности: пакетик с прокладкой, облатки от таблеток, расчёска, бумажки, потрёпанный клетчатый медвежонок, давнишний подарок Алекса.

…И так ей стало жалко себя – уродину, недотёпу, неумеху!.. По лестнице подняться не может – падает! Выставляет себя на посмешище, обременяет людей.

Господи, какой ужас, какой стыд!..

Маня манжетой вытерла глаза, очень решительно, мельком взглянула на кровавое пятно на белой ткани рубахи, закатала рукав, чтоб было не видно, потянулась и застегнула портфель.

– Всё в порядке, – объявила она толпившимся вокруг. – Спасибо большое.

Оказывается, она сидела в раззолоченной зале с бронзовыми люстрами и паркетами. С левой стороны конторка красного дерева, из-за которой на неё во все глаза таращилась девушка в форме. Рядом топтался ливрейный швейцар. Молодой человек в чёрном костюме держал стакан с водой, пожилая пара, явно муж и жена, смотрели встревоженно и с сочувствием.

– Лучше бы всё же «Скорую», – выговорила жена. – Вить, может, вызвать?

– Не нужно, спасибо! – вскричала Маня. Только «Скорой» ей не хватало! – Я просто немного посижу, и… всё.

– А вы ходить-то сможете? – усомнился молодой человек в костюме. – Вдруг перелом?

– Нету у меня никакого перелома. Просто я на неё уже падала, на эту коленку!

И тут громом грянул тихий изумлённый голос, так хорошо знакомый писательнице Покровской:

– Манечка?… Что случилось?!

– Анна Иосифовна, не волнуйтесь, я… я упала. Ничего страшного.

– Маня!..

Анна Иосифовна подняла брови, посмотрела по сторонам, и, словно по мановению невидимой волшебной палочки, всё вокруг завертелось, как в кино на ускоренной перемотке! Откуда-то появился лёд в салфетке, прибежала женщина в белом халате с бинтом, пластырем и шприцем, принесли таблетки, которые Маня покорно проглотила.

– Нужно подняться в мой номер, – командовала полководец Анна, когда порез на руке писательницы был обработан и заклеен. – Молодые люди, проводите нас! Вот так, с двух сторон, помогайте!..

Маню, как инвалида Первой мировой, взяли под руки и повели. Она даже сопротивляться не пыталась, знала, что это бессмысленно, себе дороже.

В номере её усадили на кушетку, водрузили ногу на пуфик, словно это была не Манина нога, а чья-то чужая.

Анна отдавала распоряжения.

– Сейчас будет врач, – объявила издательница, когда из номера всех как волной смыло и они остались вдвоём. – Манечка, как это получилось?