Роковой романтизм. Эпоха демонов

Доктор Ференц Райтман усматривает в жутких видениях Гойи проявления его психопатологического состояния, душевной болезни, лишь усугубленной (но не порожденной!) историческими реалиями. «В ужасающих изображениях гражданской войны, — считает Р. Ноймайр, — Гойя показывал очень много бесчеловечной жестокости. Озлобленный и огорченный страшными преступлениями, он пошел даже дальше, потому что стал бесчестить и патриотов, рисуя их мертвые тела в отвратительном виде. Гойя изображал изувеченные, разорванные на куски тела, оторванные конечности и отвратительные сцены именно так, как это делают пациенты психиатрических лечебниц». Здесь даже можно говорить об образах, рожденных, согласно Юнгу, коллективным бессознательным. Дело в том, что предки художника принадлежали к доиндоевропейскому народу басков, в чьих преданиях и легендах превалируют темы жестоких убийств, человеческих жертвоприношений и каннибализма. В их мифах грозные духи природы погружают человека в атмосферу первобытного ужаса. Подобные картины могли олицетворять стихийную жестокость всего мироустройства. Гойя в этом смысле редчайшее сочетание гения и безумца, столь любимый всеми романтиками образ. Художник погружает нас в свой собственный мир, населенный страшными демонами. Его картины до предела психологичны. Это по своей откровенности художник не начала девятнадцатого века, а века двадцатого, когда об этих внутренних демонах будут писать классики психоанализа, когда они выйдут наружу в виде бредней немецкого национал-социализма, и Пикассо создаст свою знаменитую «Гернику».

Испанские медики Фернандес и Сева называют предполагаемый душевный недуг Гойи аффективным психозом, Мануэль Парео говорит о депрессивной дистимии, Ноймайр склоняется к диагнозу «шизофрения» и предполагает постепенное отравление организма Гойи входившим в состав красок свинцом, что повлияло на деятельность мозга художника и вызвало к жизни галлюцинаторные видения. Искусствоведение в этой ситуации может лишь констатировать: действительно, живопись до Гойи не знала такой исступленной дисгармонии. Именно Гойя первым в европейском искусстве делает нас не зрителями, а полноправными соучастниками адского пира и чудовищных преступлений. Как сказал классик литературы XX века Робертсон Дэвис, «в душе человека есть такие закоулки, куда даже Христос не заглядывал». Можно сказать, что Гойя заглянул в эти мрачные стороны человеческой души одним из первых. Вот как описал его творчество Шарль Бодлер в своих «Цветах зла»:

Гойя — дьявольский шабаш, где мерзкие хари
Чей-то выкидыш варят, блудят старики,
Молодятся старухи и в пьяном угаре
Голой девочке бес надевает чулки.

«Маяки» (перевод В. Левика)

Чем вам не ужасающая картина богооставленности, которой так был отмечен весь двадцатый век?

Бёклин

Среди немцев тоже было немало художников-романтиков начала XIX века, но мы будем говорить сейчас о Бёклине. Формально он не принадлежит к романтической школе. Бёклин — символист, но именно романтизм оказал огромное влияние на символизм и на весь декаданс в целом. Наряду с романтизмом символизм провозгласил своей основой идею двойственности мира. Отсюда берет основу мистицизм, который был так присущ как романтизму, так и символизму. Но именно ярко выраженный мистицизм «Острова мертвых» и сделал эту картину необычайно популярной.

А говорить мы о Бёклине будем уже потому, что его творчество явилось тем звеном, которое и связывает между собой романтизм начала XIX века в его классическом виде и те романтические во многом настроения, которые и нашли свое яркое воплощение в идеологии третьего рейха. Не случайно самая знаменитая картина Бёклина «Остров мертвых» висела до последнего момента в бункере Гитлера, когда Красная армия штурмовала Берлин. История написания этого во всех отношениях мистического шедевра была следующей.