Роковой романтизм. Эпоха демонов

Целый ряд листов — сатира на церковь: благочестивые прихожане молятся дереву, обряженному в монашескую рясу; попугай проповедует что-то с кафедры («Какой златоуст»). Листы с ослом: осел рассматривает свое генеалогическое древо; учит грамоте осленка; обезьяна пишет с осла портрет; два человека несут на себе ослов. Совы, летучие мыши, страшные чудовища окружают заснувшего человека: «Сон разума производит чудовищ».

Художественный язык Гойи выразителен, рисунок экспрессивен, композиции динамичны, типажи незабываемы.

Гойя принимает участие в защите своего родного города Сарагосы в войне с французами. Он создает свою вторую серию гравюр — «Ужасы войны». Серия состоит из 85 листов. Они обладают огромной выразительной силой документа, свидетельства очевидца этой героической борьбы испанского народа с Наполеоном.

Один из первых листов серии посвящен испанской девушке Марии Агостине, участнице обороны Сарагосы, стоящей на горе трупов и продолжавшей стрелять, когда все вокруг были уже убиты. Лист называется «Какая доблесть!». Изувеченная толпа, разрубленные трупы, грабежи, насилия, расстрелы, пожары, казни — «художнику ни разу не изменили ни твердость руки, ни верность глаза в изображениях, которые и сейчас заставляют содрогаться самые крепкие нервы…». Художник широко использует контрасты света и тени. Лошадь, отбивающаяся от стаи псов, — это Испания среди врагов. Дьявол в образе летучей мыши записывает в книгу постановления «против общего блага». Серия завершается образами беспредельного пессимизма.

Гравюры — «Диспаратес» (Бессмыслица), 1820-е годы

Около 1820 г. Гойя создает свою последнюю серию гравюр — серию притч, снов под названием «Диспаратес» (бессмыслица, излишества, безумства). 21 лист сложных, самых трудных для понимания, самых индивидуальных и странных гравюр. В них художник иронизирует над собственным ослеплением, «розовыми очками» молодости, скорбит над утраченными иллюзиями. Гойя становится даже чрезмерным, когда изображает уродства, гримасы страшных чудовищ.

Оправившись на какое-то время от болезни, Гойя решает расписать стены своего «дома глухого» странными и темными видениями, которые выразили бы пережитые потрясения. Они не предназначались для посторонних глаз современников Гойи (и потому настенные росписи оказались предпочтительнее картин) и должны были стать чем-то вроде завещания пожилого художника потомкам. Эта идея завладела Гойей целиком. В течение короткого времени он выполнил колоссальный объем работы, набросав эскизы 14 огромных картин (некоторые из них превышали размер в шесть квадратных метров!) и начал расписывать ими стены. По образному строю они напоминали кошмары и галлюцинации — причем даже больше, чем знаменитая серия офортов Гойи «Капричос». Гойя не дал авторского названия своим фрескам, но нам они известны теперь как Pinturas Negras — «черные картины». Густая смесь черного и черно-серебристого господствует на стенах дома Гойи. Кое-где появляются вкрапления ярких цветов и белоснежного. Мрачные процессии паломников, люди с искаженными страхом лицами, пугающие образы старости, немощи, образы откровенного сатанизма и богооставленности. И среди них, пожалуй, самая знаменитая и жуткая фреска — «Сатурн, пожирающий своего сына».

Сторонники исторического похода к творчеству Гойи проводят аналогию между «Сатурном, пожирающим своего сына» и Испанией начала XIX века, откровенно бросающей собственных детей в горнило гражданской войны, сжигающей их на кострах инквизиции и приносящей в жертву мнимому национальному величию.