Роковой шаг

- Я делал ставку.

- Ставку? Какую ставку?

- На победителя. Немного рискнул.

- Значит, вы делали ставку на того, кто победит?

- Да.., и проиграл.

- Так вы потеряли деньги.

- Увы, да.

- О Боже! Надеюсь, не очень много?

- Пять фунтов.

Я была ошеломлена. Для меня это была огромная сумма.

- Пять фунтов! Это ужасно!

- Прелестная Кларисса, вы так близко приняли это к сердцу! Но только подумайте, что было бы, если мой человек победил.

- Думаю, вы получили бы очень много денег.

- Пятьдесят фунтов! Пятьдесят за пять! Подумайте, разве это было бы не замечательно?

- Но вы же проиграли.

- Ах, ну я мог и выиграть. Я помолчала, потом сказала:

- Это был большой риск. И вы проиграли.

- Вот это-то и увлекает. Если знать, что все время будешь выигрывать, тогда не останется этого трепетного ожидания.

- Наверно, более захватывающим была бы уверенность в выигрыше.

- Я вижу, вы не игрок по натуре.

Я не ответила. Над всей прогулкой нависло еле уловимое облачко. Сначала я чувствовала себя великолепно. Но потом я увидела, как люди предлагали себя в наем, а теперь еще Ланс проиграл пять фунтов. Эти два события омрачили чудесное утро.

Пора уже было возвращаться в трактир. Я удивилась, увидев, что человек в коричневом бобриковом пальто все еще там, ведь утром он поднял такой шум из-за того, что ему вовремя не подготовили лошадь.

Спустя немного времени мы пустились в путь.

ИНТРИГА

Дядю Карла и Ланса Клаверинга я оставила в Йорке и только потом поняла, какую радость доставляло мне общество Ланса. Его оживленные беседы так подбадривали, а больше всего мне нравилось, что он относился ко мне как к взрослому человеку.

Оставшуюся часть пути меня сопровождали только грумы, и так как погода все еще была хорошей, а мы вставали на рассвете и ехали до захода солнца, нам только два раза пришлось останавливаться на ночь в трактирах, которые нам рекомендовали.

Наш путь лежал по заболоченной местности и по берегу моря. Это было захватывающе. Эта дикая северная страна была родиной моих предков.

Наконец мы подъехали к замку Хессенфилд, расположенному недалеко от берега, примерно на расстоянии мили. Это было величественное строение из желтого камня, образующее четырехугольник, по углам которого высились квадратные башни. С углов этих башен выступали восьмиугольные башенки с навесными бойницами, предназначенными, конечно, для удобства лучников, посылающих свои стрелы в наступающего врага.

Выступающие ворота с башенкой и окруженная крепостным валом галерея производили грандиозное впечатление, а над всем этим красовался резной герб с девизом знатной семьи Филдов. Я посмотрела на эти окна в узорчатых переплетах и почувствовала прилив гордости, потому что это был дом семьи моего отца.

Как только мы проехали через ворота, к нам подбежали грумы, чтобы посмотреть, кто приехал. Увидев меня, они догадались, кто я такая, и я сразу поняла, что мне здесь будут рады.

- По приказу его светлости мы последние два дня ожидали вашего приезда, сказал один из них. - Я немедленно отведу вас к нему.

Я соскочила с лошади, и второй грум взял у меня поводья; двое слуг должны были позаботиться о моей охране и о седельных сумках.

Войдя в замок, я сразу почувствовала его величественность. Я привыкла к Эверсли-корту, который был великолепным особняком; Эндерби был чудесным старым домом; но это был настоящий замок, своим существованием обязанный норманнам. Эверсли был построен во времена Елизаветы и потому был сравнительно современным. На меня произвели впечатления толстые каменные стены и винтовые лестницы с веревочными перилами в той части замка, которая была похожа на крепость. Мы очутились в большом зале - гораздо более просторном, чем в Эверсли; на каменных стенах висело старинное оружие; посмотрев вверх, на высокий сводчатый потолок, я увидела галерею менестрелей и сразу вспомнила Эндербн.

- Его светлость в своей гостиной, - сказал слуга. - Я сообщу ему, что вы здесь.

Вскоре меня провели по широкой лестнице и галерее, увешанной портретами. Я быстро пробежала по ним глазами. Все мужчины и женщины имели явное сходство. Я догадалась, что мой отец должен быть среди них, но у меня не было времени искать его портрет. Слуга торопил меня.

Мы прошли галерею и очутились в длинном коридоре. Здесь на полу лежали ковры, что придавало помещению более современный вид. Комфорт преобладал над стариной.

Слуга постучал в дверь, и я вошла в комнату. Она была небольшой, но чрезвычайно уютной. Тяжелые голубые портьеры на окнах гармонировали с голубым ковром; в большом камине горел огонь; в кресле сидел мужчина, колени его были укрыты пледом. В кресле напротив него сидела молодая женщина.

Мужчина заговорил, но не поднялся.

- Ты Кларисса, - сказал он. - Наконец-то ты приехала. Я думал, что этого уже никогда не произойдет.

Я быстро подошла к нему, он взял меня за руку. И тут я увидела, что он калека.

- Извини меня, что я не встал, - сказал он. - Дело в том, что я просто не могу. Я вынужден проводить жизнь в этом кресле. Эмма, дорогая, поздоровайся с Клариссой.