Роковой шаг

- Не знаю, что я там найду. Уверена, что у всех подавленное настроение. Сабрина теперь очень несчастна. Ланс, я думаю, что смогу управиться одна.

Он сразу понял меня. Возможно, он даже почувствовал облегчение. Грустные дела не привлекали его. Ему нравилось все, связанное с удовольствиями.

- Как хочешь, - сказал он, - но если ты все-таки пожелаешь, чтобы я поехал с тобой, тебе стоит только сказать об этом.

- Я знаю, - сказала я благодарно, - и спасибо тебе, Ланс.

Жанна настаивала на том, чтобы поехать со мной. Она считала, что я буду нуждаться в ней. И я была рада ее компании.

- А сэр Ланс, - продолжала она, - он останется дома?

- Я сказала ему, что так будет лучше. Она покачала головой:

- Ему следовало бы ехать с вами. Нельзя оставлять его одного с...

Она не докончила, и я не просила ее уточнить.

И вот в последний день марта я выехала в Эндерби.

Хотя мне было ясно, что Дамарис серьезно больна, все же я оказалась неподготовленной к тому, что нашла здесь.

Это и в самом деле был дом скорби. К моему приезду Дамарис уже умерла. Ее сердце ослабело еще в молодости, во время первого приступа ревматической лихорадки, и возвращение болезни было свыше ее сил.

Едва войдя в дом, я почувствовала, что он доволен, так как это его естественное состояние. Счастью, веселью, празднику не было места с Эндерби. Этот дом снова стал живым, он обрел свою родную стихию - зло и угрозы, навеянные трагедиями прошлого.

В маленькой комнате на первом этаже стоял гроб. Комната была затемнена занавесями, висевшими на окнах. При свете двух свечей лежавшая в гробу Дамарис выглядела молодой и красивой, и следы боли сошли с ее лица. На голове у нее был белый чепец из тонкого брюссельского кружева, и я разглядела верх рубашки с кружевным воротом. Дамарис выглядела такой мирной, отстраненной от всех хлопот жизни. Она отдыхала, но что оставалось тем, кого она покинула?

Джереми выглядел человеком, сбившимся с пути и отчаявшимся найти его снова. Он был похож на призрак. По словам Смита, мой дядя не ел и не спал. Казалось, он не способен понять, что она ушла навсегда.

- Я в отчаянии, - сказал Смит. - Когда она приехала, все здесь преобразилось. Она была сущим ангелом. И вот теперь она отправилась к ангелам.., если вы верите в такие вещи. Они поступили бы лучше, разрешив ей остаться здесь. Ангелы могли бы обойтись и без нее, а мистер Джереми не может. Она ушла, и все изменилось и будет как прежде. Не знаю, что и делать, мисс Кларисса. Ведь осталась маленькая сирота. Что с нею станется?

- Мы что-нибудь придумаем, Смит, не бойся, - сказала я.

Сабрина не пришла поздороваться со мной, как она это делала прежде. Я спросила Нэнни Керлью:

- Где она?

- Последние дни никто не может справиться с этим ребенком, - ответила Нэнни. - Она замкнулась в себе и, кажется, никого не хочет видеть.

Наконец я отыскала Сабрину в одной из мансард. Она сидела под старым столом и делала вид, что читает.

- Привет, Сабрина, - сказала я. - Ты не знала, что я приехала?

- Знала, - ответила она и уткнулась в книгу. Я забралась под стол, села рядом с ней и обняла ее.

- Мне казалось, ты будешь рада видеть меня. А ты не рада?

- Не уверена.

Я начала выбираться из-под стола, но Сабрина слегка придвинулась ко мне и сказала:

- Она умерла.

Я снова села и прижалась к ней:

- Да.

- У меня теперь нет мамы.

- Дорогая Сабрина, у тебя есть все мы. У тебя есть дедушка, бабушка, прабабушка.., и я.

- Все думают, что я ее убила.

- Никто так не думает.

- Они не говорят этого, но подразумевают, и это так и есть, да? Потому что она вытащила меня из замерзшего пруда.

- Это был несчастный случай, Сабрина.

- Но я подготовила этот несчастный случай, и папа ненавидит меня.

- Разумеется, нет.

- Зачем ты это говоришь, если знаешь, что ненавидит? Почему люди всегда лгут? Мы должны говорить правду.

- Конечно, должны, и мы говорим правду. Твой отец вовсе не ненавидит тебя.

- Ты лжешь, - сказала она. - Не надо лгать. Мне неважно, ненавидит ли он меня; я тоже ненавижу его. Я обняла ее и крепко прижала к себе, говоря:

- Сабрина, моя дорогая малышка Сабрина. Вдруг я почувствовала, как она прижалась ко мне. Я подумала, что она сейчас заплачет, и это было бы для нее благом. Но она не расплакалась. Вместо этого она чуть слышно сказала:

- Останься здесь, Кларисса. Я погладила ее по волосам.

- Я буду заботиться о тебе, Сабрина, - сказала я.

После этого она перестала избегать меня, и я почувствовала, что добилась успеха.

Я направилась в Довер-хаус. Бедную Присциллу совсем придавило горе. Дамарис была ее любимой дочерью. Я не думаю, что она когда-либо понимала мою мать: Карлотта всю свою жизнь была экзотической и яркой. А Дамарис была спокойной, нежной домоседкой, дочкой, которую хочет всякая женщина, - доброй, великодушной дочкой, самоотверженной до крайности, дающей все и жертвующей всем. Этой милой, любящей, простой Дамарис не было больше; она ушла, оставив за собой столь многих скорбящих о ней, чьи судьбы стали беднее без нее, людей, которые нуждались в ней.