Кира не ощутила боли, когда он овладел ее телом — как не испытала она и доли сомнения, лишь удовлетворенно вскрикнула от радости. Маттео проник глубже, и вот он уже сидит на ней верхом, раскачиваясь и ускоряя удары. Со стола что-то упало, однако он не обратил внимания. А может, это прозвучал очередной раскат грома — да какая разница! Он двигался до тех пор, пока Кира не кончила — и не увлекла за собой его. Застонав, Маттео упал в ее объятия.
Он молчал, не желая нарушать непривычного спокойствия, что окутало их недвижным облаком, — казалось, он растворился в этой женщине. Однако, представив, что утром их может увидеть кто-то из горничных или Паола, Маттео приказал себе открыть глаза. Довольно с прислуги потрясений — для них приезд Киры и без того стал шоком, не говоря уже о вести о том, что у хозяина есть новорожденный сын.
Сын, которого он практически не знает. В груди Маттео словно завязался ледяной узел — угрызения совести окончательно прогнали сонное оцепенение. Отстранившись от Киры, он отошел от стола и надел джинсы — только тогда взгляд его упал на девушку, лежащую с закрытыми глазами посреди разгрома, царящего на столе. Ночная сорочка ее была поднята, обнажая прекрасную грудь и небрежно согнутые ноги. Между ними Маттео уловил влажный блеск, вновь ощущая, как эрекция нарастает. Но он приказал себе сконцентрироваться. Незачем винить себя — он узнает своего сына позже, когда придет время, а сейчас достаточно и того, что он есть в его жизни. А чтобы все оставалось, как есть, нужно, чтобы Кира была на его стороне. Так разве не может их взаимное притяжение сослужить ему службу — такую же неплохую, как и его богатство? Можно соблазнить ее вкусом роскошной жизни — и всего того, что будет ей принадлежать, если только она будет мыслить здраво. Ведь Кира Райан непредсказуема — гордячка и упрямица, она оставалась таковой, даже когда зависела от милости других людей. Маттео вовсе не был уверен в том, что она станет исполнять его желания — так, может быть, стоит напомнить, кто хозяин положения?
Когда он поднял Киру на руки и прижал к себе, ресницы ее затрепетали.
— Куда мы идем? — спросила она сонно.
— В постель.
Она зевнула.
— А нельзя остаться здесь?
— Нет.
Кира вновь закрыла глаза, желая навсегда сохранить это чувство — оно было гораздо глубже сексуального удовлетворения, хотя и граничило с ним. Когда Маттео овладел ею, она ощутила себя частью его — словно они слились воедино не только физически, но и духовно. Почувствовал ли это он? Сердце ее подпрыгнуло в надежде. Может быть, они смогут все же выстроить отношения? Положив руку на теплую грудь Маттео, она позволила отнести себя в свою комнату и положить на кровать. Открыв глаза, Кира окинула взглядом его мощный торс и мускулистые бедра. Может быть, он ляжет с ней — и она прижмется к его груди, погладит по голове, перебирая черные блестящие волосы? В глазах Маттео — она не могла ошибиться — горел огонек желания. Она ждала — разве не должен он спросить ее разрешения остаться? Не очень-то сведущая в правилах постельного этикета, Кира доверилась инстинкту. Слишком уж быстро она сдалась ему на милость в кабинете — так пусть потрудится на сей раз, зарабатывая ее благосклонность.
— И?.. — улыбаясь, спросила она.
— Вот так гораздо лучше. Ты мало улыбаешься. — Маттео провел пальцем по ее губам. — Плохое настроение как рукой сняло, мой метод оказался действенным — а главное, приятным. — Палец его нашел тугой сосок под тканью рубашки. — Так именно этого тебе и не хватало все это время, Кира?
Не сразу смысл его слов дошел до нее — а когда все же это произошло, Кира, не веря своим ушам, сжалась от обиды. Неужели он воспринял это так? Занимался с ней любовью, чтобы усмирить и сделать более податливой? Ей хотелось укусить свои сжатые в кулак пальцы, спросить, как можно быть таким хладнокровным, — но единственным способом сохранить остатки гордости было самообладание и контроль над чувствами. Незачем показывать боль — это лишь даст ему преимущество. Лучше уподобиться ему и держаться так же небрежно и сдержанно. Да и чему удивляться — ведь Маттео не проявил и искры интереса к собственному новорожденному сыну! Он лишь холодный и расчетливый негодяй, играющий чувствами других. Кира закрыла глаза, натянув одеяло до самого подбородка.
— Я устала, Маттео, — произнесла она. — Выключи свет, когда будешь уходить.
И, нарочито громко зевнув, она повернулась к нему спиной.
Глава 8