Роковой сон Спящей красавицы

«Душевный стриптиз какой-то! Зачем? Зачем он мне все это рассказывает? Мы не так близко знакомы. Боже мой, я же его совсем не знаю!» – пронеслось в голове Арины. Боясь пошевелиться, она застыла, держа в одной руке чашку, а другой отчаянно и безуспешно пыталась нащупать в сумке телефон. «Неужели остался в пальто?»

– Кхэ… в институт я тогда все-таки поступил, легко, без всяких проблем. Разумеется, не в театральный! Через пять лет получил диплом. Музыкальный критик – какое скучное дело рассказывать о чужом успехе! Не правда ли, унылая профессия?

– Не могу с вами согласиться. Профессия как профессия, – осторожно возразила ему Арина, боясь сказать что-то лишнее, и попыталась сменить тему: – А может, мы посмотрим вашу коллекцию?

– Ничтожная и нищая! – не услышав ее, продолжил Каратов. – Хотя уже с третьего курса я начал подрабатывать. Кхе-кхе. Представьте, клакером в Большом театре. Платный хлопальщик! Обычный зритель, приходящий в театр, фуэте от пируэта не отличит, смотрит и ни-че-го-шеньки не понимает. Зрители – это стадо, апеллируя к их стадному инстинкту, можно очень легко ими манипулировать. Заставить аплодировать вовремя, в нужном месте и нужному артисту. Клакеры задают тон, похлопают, пару раз выкрикнут «браво», а там уж и зритель подтянется. Аплодисменты после коды, всего какие-то две-три минуты, но за это время балерина сможет дыхание перевести. Я всегда говорил, правильная красивая овация должна быть хорошо подготовлена. Платили нам билетами, а мы их перепродавали. Поначалу доходы были скромными, а когда в Москву повалил иностранец с долларами, то я стал зарабатывать вдвое больше, чем мой именитый papa… Вот это был успех! Мой успех! Какое сладкое чувство! Очень, знаете ли, хотелось доказать, что я кое-что могу! И самому себе, и Аввочке, и друзьям… – Нарезая круги по комнате, Каратов вдруг остановился и со злостью выкрикнул: – А главное – доказать это моему отцу!!! Он никогда не задумывался, каково это жить Ноликом, нулем, сознавая свою собственную бездарность!

Крик его эхом прокатился по дому и стих где-то в прихожей на лестничном пролете второго этажа. Старая дача располагала к общению с призраками прошлого.

* * *

Незанятые актеры как призраки, ищущие тело, в которое они могли бы вселиться.

Гейл Годвин

И все же Арнольд Михайлович ошибался, он был талантлив по-своему. Бизнес, зарабатывание денег из ничего, из воздуха, на пустом месте – вот где ему не было равных, вот где был его настоящий талант!

Деньги всегда давались Нолику легко, быстро, просто – они сами текли ему в руки. Вскоре он покинул ряды клакеров, обзавелся нужными связями и занялся… Впрочем, детали здесь ни к чему, достаточно сказать, что Каратов занялся коммерцией. В конце 1980-х это слово лишь входило в обиход, как и слова «шоу-бизнес», «театральный продюсер», «балетный агент»…

Энергичный, прекрасно образованный, красноречивый, он легко сходился с людьми, заводил нужные знакомства, мгновенно извлекая из этого пользу. Нолик умел и нравиться, и убеждать, и манипулировать… Тут, конечно, очень пригодились родительские связи, так как на работе его по-прежнему окружали люди искусства: киноартисты, певцы, музыканты, режиссеры, хореографы, танцовщики. Для себя он крепко усвоил, что артисты – те же дети: капризные, самовлюбленные, ревнивые, завистливые, злые, неумные. Нолик знакомил одних с другими, устраивал ужины, поил шампанским, одалживал деньги, договаривался о ролях, концертах, гастролях, прессе, телевидении, он научился быть нужным, научился им помогать. Одной из своих подопечных актрис он так помог, что даже сгоряча на ней женился. Впрочем, брак продлился недолго.

Так родилось его агентство. Первый европейский контракт подвернулся Каратову в ноябре 1989 года. Он, признаться, даже сам не понял, как ему все удалось «обтяпать». Молодость, напор, интуиция, вопиющая самоуверенность при отсутствии каких бы то ни было профессиональных навыков…. Зато очень кстати пришлись уроки английского с репетитором, на которых так настаивала Аввочка. В Лондон при посредничестве Нолика приехал молодой бас, самородок из Сибири. Концертная программа включала в себя все «русско-советское», бывшее тогда на волне. Само собой, лондонский продюсер ободрал как липку и Каратова, и сибирского баса. Но на кожаный портфель, туфли и классический костюм-тройку у Нолика денег хватило. Статус требовал солидного гардероба. Для солидности же Каратов отпустил усы и чеховскую бородку, которой очень гордился. Можно сказать, благодаря этой бородке он и познакомился с Алексеем.

– Это у вас накладная? Ах, своя? – спросил тот Каратова. – Какая прелесть!

Разговор произошел у барной стойки ночного клуба «Три обезьяны», куда Алексей, танцовщик, солист Музыкального театра Станиславского, частенько заглядывал.