Роковухи

Давай, Элли, давай! — зловеще процедил внутренний голос. — Облегчи свою совесть! Почему ты одна должна мучиться? Взвали все свои грехи на Бена. О гибели Нормана-Дормана расскажи, о том, как с твоего молчаливого — преступного! — согласия Наяда вынудила доктора подписать фальшивое свидетельство. И пусть ненаглядный сам выбирает — вырвать ли ему из груди сердце и, швырнув к твоим ногам, мчаться в полицейский участок или положиться на женскую интуицию и ради спокойствия Наяды оставить на свободе настоящего злодея.

Я отстранилась, не смея поднять на мужа глаза.

— Спишь на ходу, солнышко?

— Почти.

— Не удалась вечеринка?

— Не то слово.

— Бедная моя.

— Как малыши?

— Покапризничали немножко и заснули.

— Тогда не буду к ним заходить. Вдруг проснутся.

Его улыбка ослепляла даже сквозь полуприкрытые веки.

— А я заслужил награду?

Боже, какая мука! Слезы жгли мне глаза; в горле застрял мерзкий комок. Что может быть чудеснее… чем избавиться от тревог вместе с одеждой и…

А что потом, Элли? Каково тебе будет утром? Нет уж. Сначала вернись в лоно закона, а до тех пор ты — не жена Бену!

Одно хорошо… Есть стимул напрячь мозги, вычислить убийцу мисс Шип и поквитаться с ним и за ее смерть, и за собственные страдания.

— В чем дело, солнышко?

— Прости. — Да здравствует наша безразмерная кровать. Отделив меня от мужа, она неожиданно заняла полспальни и помогла преодолеть искус. — Я тебя слишком ценю и уважаю, дорогой, чтобы заниматься любовью в глубоком трауре.

— Что?

— Я скорблю по мисс Шип. Она умерла несколько часов назад, после приема у Наяды.

— Силы небесные! — Звучный хлопок ладонью по лбу. — Вот идиот! На жене лица нет, а я решил, что ее скука на вечеринке заела. Или мутит от угощения — мало ли, что там могли подсунуть гостям… провизия-то не из "Абигайль"! — Он не острил. Каждый по-своему справляется с шоком. Бену, например, для успокоения достаточно вспомнить о любимом ресторане. — Ужасно… Сердечный приступ?

— Да… Доктор Мелроуз посчитал… записал в свидетельстве…

— Солнышко! — Бен подался вперед, но вовремя понял, что мне не выдержать его объятий. Тонкая натура, а вынужден жить в одном доме с преступницей. — И как же это?.. Глоток пунша — и конец?

— Ее обнаружили в спальне Шельмусов.

— Кто?

— Миссис Мэллой… и я.

— О-о-о…

— Там… все так сложно, Бен. Лайонел объявил о разрыве с Наядой. Собирался жениться на мисс Шип.

— Шутишь?!

— Разве такими вещами шутят? Наяда уже знала. Это был прощальный вечер.

— Ну и ну! Нужно было заранее вызвать "скорую". Неудивительно, что у мисс Шип сердце подкачало. Странно, что у нее одной.

Я опустилась на кровать.

— Ох, Бен… сил нет. Давай отложим до завтра.

— Извини… — Он весь так и лучился нежностью, а я… я стремительно погружалась в пучину стыда и раскаяния. — Больше ни слова об этой трагедии. Сбегаю-ка я на кухню… Стаканчик теплого молочка — то, что доктор прописал!

Меня передернуло. Образ оскорбленного доктора Мелроуза как живой возник перед глазами.

— Нет, не нужно.

— Что ж, тогда спокойной ночи, родная. — Бен нашел мою руку и не отпускал до тех пор, пока сон не забрал его у меня.

А я осталась наедине с темнотой, превращавшей знакомые предметы в злобных монстров из преисподней. Никогда еще мне не было так одиноко…

И долго ты еще будешь упиваться своими горестями, Элли Хаскелл? Встряхнись и принимайся за дело.

Я и встряхнулась. Приподнялась на подушках и уставилась на черный экран окна, приветствуя парад подозреваемых.

Первой явилась сама мисс Шип.

Не отводите взгляд, мадемуазель. Признавайтесь — может, вы собственными руками порешили себя в приступе раскаяния? Целлофановый нарядец, вишенка в пупке… Гениально задумано. Не для того ли, чтобы навечно остаться в памяти Лайонела Шельмуса самым лакомым из десертов?

Глэдис Шип освобождает место для своего несостоявшегося красавца жениха.

Не так-то легко разрушить брак и начать все заново, согласны, сэр? Неужели в самый последний момент вы пошли на попятную и не придумали ничего лучшего, чем этот по-джентльменски удобный выход из положения?