Рокси

Наконец Айви поднимается из-за стола, довольная, что в кои-то веки ей выпала роль третейского судьи.

— Послушайте, может, вы оба замолчите и оставите его в покое? Нет, серьезно, я творила вещи и похуже, причем нарочно. Делаете из мухи слона! Айзек не заслуживает всей этой драмы из-за такого пустяка.

Папа набирает в грудь воздуха, затем устремляет на Айзека строгий взгляд. Вернее, взгляд уже не такой строгий и, как папин палец, кажется, направлен немного не в ту сторону:

— Утром поговорим. — Что означает «Не будем больше это обсуждать». Таково последнее слово в любой родительской выволочке.

Айзек идет по лестнице наверх, а родители молча направляются в свою комнату, понимая, что взаимные упреки ничему не помогут. Дело закрыто. Для них, но не для Айви.

* * *

Айви заходит в комнату брата. Тот уже забрался под одеяло. Она закрывает за собой дверь и, сияя глазами, улыбается:

— Ах ты мелкий засранец! Небось прохлаждался на яхте с Шелби? — Айви присаживается на край кровати, улыбаясь от уха до уха. Она жаждет услышать исповедь.

Но брат игру не принимает:

— Не был я с Шелби. Сказать по правде, кажется, мы охладели друг к другу.

Айви так и подмывает пошутить «Как может охладиться что-то и без того еле теплое?», но она этого не делает.

— Если не с Шелби, тогда с кем?

— Ни с кем. Слушай, дай поспать!

— Поспать? — удивляется Айви. — Ты же только что продрых… сколько — часов шесть?

Айзек поднимает на нее глаза. Они и правда усталые. Нет, не усталые — изможденные. Тяжелые. Айви вспоминает — так он выглядел, когда вошел в дверь. Как будто груз беспокойства их родителей — всего лишь малая часть бремени, которое несет он.

— С тобой все хорошо? — спрашивает она. — Что вообще происходит?

— Ничего! — буркает он. — Все со мной в порядке. Правда. — И улыбается вымученной улыбкой.

Обычно Айви легко вычисляет, когда ее брат врет, а когда говорит правду, но нынешней ночью Айзек играет в серой зоне между тем и другим. Что-то в его истории не стыкуется, но делиться он не хочет, а давить на него она не станет. Ведь Айзек не раз давал ей кредит доверия в самых сомнительных случаях. Долг платежом красен.

— Спокойной ночи, Айзек, — шепчет она и обнаруживает, что он уже посапывает.

Айви тихонько встает и в этот момент кое-что привлекает к себе ее внимание.

Телефон.

Аппарат не подключен к зарядному устройству. Очень странно. Разве это не первое, что ты делаешь, когда у тебя сел телефон? Разве Айзек не сказал, мол, его телефон разрядился и поэтому он не мог позвонить домой? Айви застывает на месте. Ее мучает подозрение, что Айзек соврал родителям. Он что-то скрывает.

Она медленно, осторожно протягивает палец к телефону, который по идее должен быть мертв.

Палец касается экрана.

И экран вспыхивает.

Интерлюдия № 2 — Иней и Снежок (C17H21NO4)

Мы в представлении не нуждаемся. Наши имена и так всем известны. Мы уже заслужили свое место в истории. Как-никак мы существовали еще до Тысячедневной войны[23]. Мы стояли о бок с королевой Викторией, когда она колонизировала Восток, и помогали Зигмунду Фрейду писать «Толкование сновидений». В Австрии мы избавляли от боли пациентов под ножом хирурга, а в Америках помогли Томасу Эдисону изобрести кинокамеру. По сути, это мы построили Лас-Вегас, и мы вовремя поспели в Вудсток к выступлению Джими Хендрикса. Мы везде! Мы даже были ключевым ингредиентом кока-колы, пока нас не заменили кофеином.

Враги называют нас злодеями, зверями, подлецами, но для наших верных фанатов мы — звездная пыль, сыплющаяся с небес.

Перхоть дьявола!

Флоридский снег!

Райский иней!

Прозвища могут меняться, но мы остаемся вечными и вневременными. Мы — совершенный сплав старого и нового. И сегодня ночью, как и во все прочие ночи, мы празднуем. Порхаем от одного к другому, а оттуда к следующему… Словно электроны, мы движемся так быстро, что нас невозможно застать где-то в одном месте. Мы одновременно повсюду!

В любом знакомом городе можно найти ярко освещенный клуб. Сотни людей, ослепительные огни, оглушительная музыка… Тусовка, правда, не настолько пьянящая, как наш бесконечный Праздник здесь наверху, ибо вечеринки в нижнем мире имеют свои ограничения (концепция, очень для нас странная). Но эта в полном разгаре. Вернее, в угаре.

Как обычно, мы в лучшей кабинке, откуда можем озирать всё и властвовать надо всем; а когда нам надоедает музыка, мы знаком велим диджею сменить пластинку, и тот повинуется в мгновение ока, — верное доказательство того, что если ты владеешь достаточным количеством людей, ты не просто влияешь на немногих, ты контролируешь массы. Возможно, позже мы выберем парочку достойных и приведем их на великий Праздник — может быть, даже в VIP-салон, но, по правде говоря, мы предпочитаем грубую энергию разгула в нижнем мире.

И эта энергия сегодня ночью бьет ключом! В толпе мелькают знакомые лица. И новые тоже.

И ты!