Роль любимой женщины

Такая тяжесть повисла на сердце у Сергея, что даже пошутить давно и ни с кем не хотелось. Он задумчиво прошелся по комнатам, заглянул в бар. Там пусто. Выйти за выпивкой было жизненно необходимо. И тут раздался звонок.

Настя была верна себе. Сказала четко, как на лекции по физике:

— Сережа, я встретила здесь сокурсника. Леню Комарова. Мы поняли, что любим друг друга. Еще со времен студенчества. Просто не осознали этого раньше. Мы чувствуем друг друга. Я чувствую то, что ушло у нас с тобой. Прости. Я остаюсь с ним. Он живет в Калифорнии. Олег согласен жить с нами. Он тебе потом позвонит. Надеюсь, ты не будешь против.

— О чем ты, Настена, дорогая. Как я могу быть против?..

Сергей очень хотел пошутить, но у него не получилось. У него с трудом получилось не заплакать. У железного ковбоя-сыскаря глаза ослепли от слез. Он шел в магазин за выпивкой, сгорбившись и шаркая ногами, как старый, контуженый солдат, брошенный всеми на чужой земле. У него ничего не осталось! У него рвалось сердце. Но он не хотел, чтобы Настя передумала и вернулась. Теперь и он не сможет забыть вот это. Как его бросили одного на ставшей сразу чужой территории. Это предательство. Это незаслуженно жестокий приговор. Он тоже сумеет не простить. А вот о сыне, об Олежке, думать невозможно. Мозг взорвется.

Позвонил телефон, и Алексей спросил:

— Как съездил, Сережа? Не нашел ниточку?

— Ищу, старик. Просто сам сейчас в таком чертовом тупике, где рвутся, трещат и почему-то болят все нитки, которыми сшит мозг… Рвутся, а обрывки не могу собрать, выбросить и забыть.

— Что случилось?

— Бросили меня жена и сын. Только это. А так все в порядке. Сегодня пью, завтра работаю с удвоенной энергией. Появится злость. Больше нечему у меня появляться.

— Знаешь, что я тебе скажу, — произнес Алексей. — Самое страшное — это темнота и недосказанность. Я теперь — за падение, если в конце свет. Держись. Мы нужны друг другу. Если понадобится помощь, я рядом.

— Спасибо, друг, — немного удивленно сказал Сергей.

Он неожиданно услышал именно то, что ему было необходимо.

Часть пятая Преданность

Глава 1 Болезнь Алены

После побывки Алексея в своем бывшем доме Алену начали мучить сны-кошмары. Она все время куда-то бежала, уворачивалась, пряталась от кого-то. Но разные люди ее находили, чужие руки останавливали, чужие глаза преследовали. Она напряженно пыталась рассмотреть этих людей, но лица были не видны, голоса звучали глухо, как и бывает во сне. Алена просыпалась и понимала, что видела во сне кого-то знакомого. Кого-то, кого знала хорошо, но напрочь забыла, что их связывало. А эти глаза, руки, плечи, даже звук голоса, приглушенный сном, — это рассказ о чем-то важном. Именно о том, что все просят ее вспомнить.

В то воскресное утро, когда Алексей вернулся к ней после свидания с детьми, она вышла на звук открываемой входной двери, не до конца проснувшись, не успев выбраться из странного плена. Алексей с тревогой взглянул в ее не сонные, а какие-то смятенные, затуманенные глаза, увидел страдальчески сжатые, опаленные внутренним жаром губы.

— Ты здорова, Алена?

— Да. Наверное. Просто сон. Ночь напролет от него отбиваюсь. Он прилип ко мне, такая напасть.

Алексей ласкал и баюкал ее целый день, как ребенка. Опять ловил себя на мысли, что такой нестерпимой нежности никогда не испытывал даже к своим детям. Никто не испытывал. Мужчины — точно нет. Мысль о том, что она так страдала из-за маленькой разлуки с ним, доводила его любовь до маниакальной преданности. Он не представлял, чем и как сможет на это ответить. Они все время говорили о том, как хорошо, что до следующей разлуки целая неделя. Что это будет уже привычно и не страшно. А теперь ничто их не разъединит до утра.

Они провели счастливый день, томительный вечер, уплыли в знойную ночь… А потом, перед рассветом, Алену потащил куда-то ее мучитель-сон. Она металась и стонала рядом с Алексеем, и ему казалось, что ее терзает какой-то невидимой демон. Алексей чувствовал ее страх, безысходность, тоску и боль. Он будил ее, она дрожала, с трудом пробиралась сквозь невидимые препятствия к нему, прижималась, облегченно и глубоко дышала, спасалась его теплом. И опять засыпала, исчезала, проваливалась туда, где он не мог ей помочь.

Так продолжалось несколько дней. Стало ясно не только Алексею, но и Максиму, что с этим нужно что-то делать.

— Она на пределе, — сказал Максим. — У нее всегда слишком тонкая кожа, но сейчас ее нет совсем. В таком состоянии человек работать не может. А нам надо начинать настоящие съемки — с операторами, под камерами, в том числе и в павильонах. У вас все нормально?

— У нас все по-прежнему. Просто Алену мучают кошмары по ночам. Она не может их расшифровать. Мы слишком загрузили ее просьбами кого-то вспомнить. Все требуют этого. Она очень ответственная. Мне кажется, в ней что-то сломалось. Я думаю, пора обратиться к врачу.

Дома Алексей признался Алене, что очень встревожен. Что у нее может быть нервное расстройство и они теряют время.

— Давай я узнаю, к кому с этим можно обратиться. Ты согласна?