Роман

Но места были неузнаваемы. Вскоре лес расступился, и лошадь понесла сани по просторному лугу, серебристо-белому от яркого света луны.

“Какая красота!” – восхищался Роман, оглядываясь кругом.

Вдруг лошадь фыркнула и понеслась галопом. Ночной воздух засвистел у Романа в ушах.

“С чего бы это она? – подумал Роман. – Так и разбиться можно”.

Он стал искать вожжи в передке саней, но их не было.

– Тпппрууу! – крикнул Роман, но лошадь неслась изо всех сил. Роман оглянулся назад и обмер: сотни зелёных парных огоньков двигались в темноте следом за ними. Это были волки. Лошадь неслась, не разбирая дороги, но сани по-прежнему легко скользили по земле.

Волки приближались. Роман уже мог различить их тёмные фигуры; слышалось хриплое дыхание зверей.

Роман стал погонять лошадь, крича изо всей мочи. Но вдруг он заметил, что в сани впряжён скелет лошади, с каждым шагом замедляющий свой бег. Сани остановились на залитой луной поляне. Роман с ужасом заметил, что волки расположились по краю поляны и немо замерли, посвёркивая глазами. Ни жив ни мёртв, Роман сидел в санях. Скелет неподвижно стоял в конской сбруе. Посередине поляны на куче белых грибов лежал, высунув язык и глядя на Романа, убитый им волк. В шее его торчала рукоятка ножа.

Вдруг он поднялся. Зелёные глаза его налились кровью и стали светиться всё ярче и ярче, слепя Романа. Он закрыл лицо руками, но свет волчьих глаз был настолько силён, что пронизывал плоть рук, веки и слепил, слепил. Роман уткнулся лицом в медвежью шкуру, но и там нельзя было спрятаться от испепеляющих волчьих глаз.

– Господи, помоги! – закричал он и проснулся.

Он лежал на просторной кровати в небольшой, но аккуратно прибранной комнате. Солнце, по-видимому только что вставшее, светило в окно, слепя Романа.

Машинально прикрыв глаза правой рукой, он обнаружил, что рука перебинтована. Перебинтован был и локоть левой руки. Роман потрогал локоть. Рука не болела.

– Так значит, то был не сон, – улыбнулся он, сел в кровати и стал разглядывать незнакомую комнату.

По зелёному верху яблони, виднеющемуся в окне, можно было догадаться, что комната находится на втором этаже. Стены и потолок были обшиты гладко струганными досками, приятный запах сосны стоял в комнате. Прямо у изголовья кровати на низком столике стояли кувшин с водой, пузырьки и склянки с лекарствами, лежало полотенце. Чуть поодаль располагались две этажерки с книгами, затем старое плетёное кресло. На голой противоположной стене висело ружьё. Посередине комнаты стоял круглый стол с двумя стульями, накрытый белой скатертью. На столе стояла голубая ваза с полевыми цветами.

Внезапно дверь отворилась, и на пороге показалась женская фигура в глухом и длинном сером платье. Помедлив мгновение у двери, незнакомка подошла к подножию кровати и, опустив левую руку на деревянную спинку кровати, произнесла тихо и доброжелательно:

– С добрым утром.

– С добрым утром, – машинально ответил Роман и вдруг узнал в ней ту самую девушку из церкви: “Её же я видел тогда на балконе. Так значит, я в доме лесничего…”

– Как вы себя чувствуете? – спросила девушка, по всей видимости стараясь знакомыми фразами скрыть своё смущение.

– Спасибо, хорошо, – ответил Роман, щурясь от бьющего в глаза солнца.

– Так вам солнце спать не дало? – быстро произнесла она, уже без всякой позы, удивив Романа внезапной искренностью и непосредственностью. – Это я виновата. Забыла шторы притянуть.

Своей лёгкой, словно плывущей походкой она подошла к окну и сдвинула штору так, чтобы свет не падал на Романа.

– Не беспокойтесь, я прекрасно спал, а теперь уже надо вставать.

– Нет, нет. Как же – вставать? Вам приказано лежать, а мне – ухаживать за вами.

– Помилуйте, кто же это приказал?

– Доктор Клюгин, ваша тётушка и мой отчим.

Девушка стояла возле стола с цветами. В её опущенных руках было столько девичьей робости, скромности и непосредственности, что Роман улыбнулся:

– Простите, мы ведь с вами до сих пор незнакомы. На Пасху в общей суматохе нас никто не представил друг другу. Как ваше имя?

– Татьяна, – быстро ответила девушка и тут же поправилась: – Татьяна Александровна.

– Очень приятно. А я – Роман Алексеевич.

– Мне тоже очень приятно, – ответила она, опять как бы прячась за фразу.

– По всей видимости, я в доме лесничего?

– Да, в нашем доме.

Она подошла к этажерке и взялась за неё руками, словно стараясь спрятать свои руки, так явно выдающие её характер.

– Теперь утро. Неужели я так долго спал?

– Вчера вас отчим привёз без сознания, – заговорила она, слегка волнуясь. – Он вас в лесу нашёл…

– Я это помню, – усмехнулся Роман, – вот только потом что было – не знаю.

– А потом он привёз вас сюда, мы вас перевязали, и он поехал за Клюгиным. Ваших родных в ту пору дома не оказалось, они ждали вас в лесу на условленном месте. Приехали они только три часа пополудни. Отчим им оставил записку, и они сюда приехали…

– Воображаю, что с ними было! – качнул головой Роман, с улыбкой откидываясь на подушку.

Татьяна тоже улыбнулась и заговорила совсем по-простому, нисколько не стесняясь: