Роман без героя

– Уж не обессудьте…

– Между своими, какие счёты? – в сторону буркнул старик. – Будьте как дома, сударыня. Чувствую, что именно эта квартира вскоре и станет вашим домом.

Владимир встрепенулся.

– Да, пап… Я давно хотел с тобой поговорить насеет жилья… Понимаешь, привести Машу в мою съёмную халупу, ну, сам понимаешь…

– Короче, Склифасовский! – перебил отец сына. – Живите у меня, братцы-кролики. В пустой трёхкомнатной квартире старого вдовца норок, думаю, на всех хватит.

Владимир даже подпрыгнул, услышав вердикт отца. А Маша, выказывая своё провинциальное, но такое мило простодушие, чуть не бросилась старику на шею.

– Ой, разрешите я вас поцелую, дорогой Игорь Васильевич!

Профессор покраснел, на глаза навернулась непрошенная слеза.

– Вот это правильно, что Игорь Васильевич, – сказал он дрожащим голосом. – Не люблю, когда невестки своих тестей с первого же дня называют «папой». Папа – это только для того, кто тебя на свет произвёл. Или, на худой конец, папа Римский. Других пап быть не должно.

И все дружно рассмеялись, выказывая тем самым прекрасное расположение духа.

– Спасибо… папа Игорь!.. – чмокнула в колючую седую щетину старика Машенька.

И все снова грохнули смехом, облегчая души за весь напряжённый и тяжкий прошедший день, да и ночь тоже.

По батареи застучали то ли сверху, то ли снизу.

– Эй вы там, на верху!.. – погрозил пальцем развеселившийся профессор. – Не вздумайте опять полицию вызывать! Она уже тут, навечно прописалась в полном семейном составе.

Мария приложила палец к губам.

– Тс-с… – не будем дразнить гусей, как говорят у нас в Рыльске. – Ведь именно они спасли Рим.

Девушка перешла на серьёзную интонацию:

– А как же всё-таки с ограблением? Нашли злоумышленника?

Волохов-старший, бросив красноречивый взгляд на сына (мол, молчи, грусть, молчи), недоумённо пожал плечами:

– А никакого ограбления, душа моя, и не было… Так, недоразумение.

Сын, обняв невесту за плечи, мягко улыбнулся:

– Не переживай, милая… От меня ещё никто не уходил. Поймаю и Серого засранца.

– Кого-кого? – не поняла девушка.

– Это так капитан, коллега Володин, пошутил, – поспешил объясниться профессор. – Мол, какой-то засранец сделал ложный вызов в доблестную полицию. Но они, мол, этого не оставит. Над властью смеяться – себе дороже.

Снова в комнате повисла тишина. Старинные часы с кукушкой, подаренные Нине её коллегами на один из её дней рождений (жена профессора повесила их на кухне, чтобы довольно громкий часовой механизм и голос птички не были слышны в спальне), прокуковали два часа ночи.

Ну, мои золотые, – первым прервал молчание Игорь Васильевич, – пора и баиньки. Я бы вас ужином накормил, да вот беда – холодильник пуст. К тому же набивать брюхо на ночь действительно вредно. Так что, Володя, располагайтесь в большой комнате, а я ещё в кабинете посижу, с бумагами разберусь и тоже в на боковую залягу в спальне.

Молодые дружно встали. Мария взяла Владимира за руку.

– Может, я поеду? – тихо спросила она жениха.

– Курянки, разумеется, тоже воительницы хоробрые, – пошутил профессор, – но не до безрассудства же!.. Никуда вы не поедите в такую жуткую ночь на своём немецком «жуке». Да и нехорошо как-то невесте сбегать от жениха своего. Плохая примета.

– Не в бровь, а в глаз! – подхватил интонацию отца сын. – Завтра утром в ЗАГС, отсюда ближе будет…

Мария ещё с минуту поколебалась, как понял Волохов-старший, «для приличия» и согласилась.

– Бельё чистое в шкафу, пап? – спросил Владимир.

– Ты что, сын? – поднял седеющие брови Игорь Васильевич. – Не у себя дома? Диван сам разложишь, надеюсь? Спокойной ночи, малыши!

Владимир уже тащил за руку Машу в «зал», как называли самую большую комнату в своей квартире отец и сын.

– Спокойной ночи, Игорь Васильевич! – уже из прихожей, которая в домах «сталинской планировки» по своим размерам вполне могла сойти за приёмную чиновника какого-нибудь среднего класса, отозвалась Мария.

Когда молодёжь покинула профессорский кабинет, профессор снял пиджак и, достав из внутреннего кармана серебряную коробочку, с минуту размышлял, куда спрятать эту свою бесценную драгоценность, за которой, по его глубокому убеждению, и охотился тот, кто перевернул весь дом в своих бесплодных поисках. Глаза его окинули большой дубовый стол с внушительными выдвижными ящиками, работы настоящих мастеров своего дела ещё позапрошлого века, остановились на сейфе, стальная дверца которого была распахнута настежь… Игорь Васильевич покачал головой и сунул атманоприёмник в карман брюк, а затем уже, сняв ботинки, но не раздеваясь, завалился на кожаный диван, такой же на совесть слаженный безвестными мастерами раритет, как стол, кресло и прочая кабинетная мебель.