Роман без героя

Пару раз парень, под заполошные вскрики баб, чуть не сорвался вниз. Уже поехал по золоченому куполу, но зацепился за хлипкую лесенку, которую мастера, покрывавшие сусальным золотом купол еще к 300-летию династии Романовых, оставили на нижнем подгибе железа большого купола.

Встав на последнюю ступеньку, гнилую и хлипкую, Гришка начал забрасывать пеньку, чтобы она залетела за крест и змеёй обвила его основание.

– Головастый у тебя мальчонка, – похвалил Главантидера Богданович. – Пожалуй, я бы за него свою Ольгу отдал…

– Ольга-то от горшка – два вершка, – возразил Котов. – Соплива больно невеста-то…

– Ничего, подрастет, – хитро улыбнулся Богданович. – Не успеем и глазом моргнуть.

– Ну! Ну, олух царя небесного!.. – ругался Карагодин-старший, таким образом подбадривая и себя, и сына. – Расшибешься – значит, туда тебе и дорога!

Но Гришка с задачей справился. Долго не получался морской узел. И он, промучившись на кресте, завязал-таки узел, хотя и простой, обыкновенный.

– Ловите конец! – крикнул он сверху и бросил привязанную к кресту веревку вниз.

Народ не шелохнулся.

Все, как по команде, повернулись к отцу Василию, слободскому батюшке, который жил в добротном срубе со своей матушкой, совсем рядом с церковью. Только дом батюшки тоже стоял на пригорке, почти у самого обрыва, который начинался с северной стороны старой церкви.

Отец Василий вышел в черной одежде, хотя должен был служить праздничную службу. Из под клобука³¹ выбились седые волосы. В руке он сжимал тяжелый серебряный крест, которым на Крещение Господне святил в храме воду. Теперь же он вознес крест животворящий над притихшим слободским народом.

И было слышно, как читал батюшка молитву, которую по канону читали православные священники во время бедствий и нападений врагов:

– Христе Боже наш! Погуби крестом твоим борющия нас, да уразумеют, како может православных вера, молитвами Богородицы, едине человеколюбче…

Народ, забыв об Главантидёре и его пришлых начальниках, упал на колени.

– Да он, паскуда, нам погибель своим крестом насылает!.. То власть ему наша не от Бога, а от Сатаны… А теперь уже и к расправе трудовой одурманенный народ призывает! – возопил Котов.

– Петр Ефимович! – чувствуя, как переходит инициатива «антирелигиозного мероприятия» в руки «духовного лица», сжал локоть Карагодина Богданович.

Петр Ефимович, сохранивший в своем холодном сердце каким-то чудом родительскую теплинку к своему единственному сыну, с облегчение вздохнул: Гришка уже благополучно спускался на землю. Веревка была заведена под крест. Дело оставалось за малым – нужно было подбить прихожан на революционный подвиг.

– Петр Ефимыч! – круто повернулся к нему на каблуках хромовых сапог Котов. – Вы же главантидер, а не я… Делайте же своё дело!

Председатель колхоза «Безбожник» вздрогнул. Будто очнулся от сна.

– Товарищи! – потер он руки, будто собирался дрова колоть. – Товарищи вы мои дорогие! Гришка свое дело сделал, теперича мой черед.

И он, петляя, будто кто-то целился в его широкую спину, припустился к молившемуся священнику. Добежал, постоял рядом с отцом Василием, будто помогал службу править – и попытался вырвать из рук батюшки тяжелый серебряный крест.

– Отдай, паскуда! – ругался главантидер, когда понял, что справиться с дюжим попом даже ему, Петрухе Черному, георгиевскому кавалеру войны с германцем, красному герою гражданской войны, будет нелегко. – Убью, ежели крест не отдашь!

Отец Василий, подняв крест над головой, продолжал громко молиться:

– Господи! От антихриста и чёрных псов ада защити! Зову Тебя: Иисусе! Сыне Божий, помилуй нас! И погуби крестом твоим борющих нас! Да поможет нам наша православная вера!.. Помоги, Господи!…

Народ зароптал внизу, все стали креститься. Другие повторяли вслед за священником слова молитвы.

Главантидёр, собрав всю свою силу, крутанул руку отца Василия и вырвал из его рук крест.

– Да вот он, крест ваш животворящий! – захохотал Петруха Черный, размахивая им, как палицей. – Чего он может? Кого защитит? Килограмма три серебра. Бочонок водки. Вот и вся цена ему, товарищи «безбожники»!

Батюшка попытался отобрать крест у ирода, но Петр Ефимович перехватил его другой рукой и поднял высоко над головой священника.

– А хотите я ему башку проломлю и мне ничегошеньки за енто не будет? – крикнул с «Голгофы» народу Карагодин.

Народ застыл в ужасе, глядя, как занес над батюшкой тяжелый крест Черный Петруха.

– Никого он не защитит!.. – хрипел Карагодин, роняя изо рта пену близкого припадка. – Ни тебя, ни паству, баранов твоих. А ежели не так, то почаму меня на расшибет громом, не сожжжет молонья небесная, посланная Им, Заступником и Отцом Небесным?.. А? Так получи за вранье свое вековое… На!

И с этими словами он ударил тяжелым крестом священника по голову. Из-под черной шапочки отца Василия полилась кровь. Темно-красный ручеек соскользнул с крутого лба священника на глазницу, побежал по щеке, стекая на молодую зеленую траву.