Роман-газета для юношества, 1989, №3-4

Первый раз по-настоящему пожалел, что задерживают сдачу нашей квартиры. Ведь обещали в июле, как раз когда придет время родов твоих. Теперь — в ноябре. Короче, когда квартира будет готова, ты будешь жить у нас. И никаких разговоров. Мы с женой и Машкой в одной комнате, ты — в другой. И жена тебе поможет, и я нет-нет да щелкну дитя по носу, чтоб не ревел и давал тебе выспаться. Июнь, июль, август я в Москве, так что без клюквы и квашеной капусты в роддоме не останешься. М. К.

…Как ты там? Ведь это уже совсем скоро? И может быть, это письмо ты будешь читать с сыном или дочкой на руках. Ты держись. Все будет хорошо. Даже ни о чем другом и писать не хочется. Все по сравнению с тем, что тебе предстоит пережить, действительно ерунда. Я представляю, как вы, уже вдвоем, смотрите друг на друга, как твои руки, такие нервные, успокоятся и весь мир станет, наверно, и больше и меньше одновременно. Да, это совсем другое соотношение. Молюсь за тебя. Будь!

Я за неделю выдал три передачи. Монтирую фильм «Снег — судьба моя». О чем он будет? Видимо, об удивительной способности человека создавать, творить, если он получает эту возможность, даже в страшных, трагически страшных условиях. Норильск — это прежде всего творчество людей. Это творческий, сотворенный город, удивительное раскрытие людей в их самом прекрасном проявлении. А уж отсюда — все остальное.

Жду радостных известий. И. Ш.

…Сын вырастет, станет большим-пребольшим. Я знаю, как это бывает. Вначале постоянная боязнь за него, она даже радость перекрывает. Кажется, такая крошка беззащитная, а кругом сплошные враги. Господи, да мало ли чего? А к году постепенно все исчезнет. А потом будет знаешь как?

К нам приехал хор мальчиков. Такие цыплята, в белых чулках и поют Моцарта. Е. Г.

…Мне трудно представить, чем вы сейчас заняты. Может, гуляете? А может быть, спите? А может быть, разговариваете? Ни одному переводчику не под силу перевести то, о чем вы говорите друг с другом. А вам все понятно. Больше того, вы мудры необыкновенно.

Я так далеко от вас. Сижу за столом и, поглядывая в замерзшее окно, пишу синими чернилами письмо. Синее и белое — цвет этого листа. Синее и белое — цвет этого города в эту пору. Морозы. За окном минус 30. Через полчаса мне на репетицию. Репетирую пьесу Артура Миллера «Цена». И еще ставлю «Дневник Нины Костериной». Читала? Сведу счеты с 1937 годом Пойдет где-то 20 октября. А ко дню рождения комсомола постараюсь сделать «Триполье» Бориса Корнилова. Эпично и с блеском у него эта вещь получилась. И. Ш.