Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Комментарий

требуя чуда спасения Иешуа, посылая проклятия солнцу (Богу), Левий, в сущности, призывал на помощь дьявола (Кушлина, Смирнов 1988: 290–291). Нельзя не отметить, однако, амбивалентный характер сцены: с одной стороны, появление вслед за кощунственными выкриками Левия тяжелой черной тучи с запада, традиционного локуса дьявола в христианской «географии», — свидетельство вмешательства иной, чем Бог, силы (так же могут восприниматься исчезновение солнца в огромной грозовой туче и тьма, закрывшая Ершалаим). С другой стороны, это и «гром небесный», «реакция» Бога (в Священном Писании затмение солнца обозначало гнев Божий). Двойственность момента подчеркнута уклончивостью повествователя: «Левий увидел, что все в мире, под влиянием ли его проклятий, или в силу каких-либо других причин, изменилось» (5, 175). Однако далее (в гл. 25-й) есть еще один намек на сверхъестественное происхождение описанного природного явления: «Странную тучу принесло со стороны моря к концу дня, четырнадцатого дня весеннего месяца нисана» (5, 290).

В ранних вариантах МиМ черная туча шла с востока. Образ тучи, «застилающей мозг», был там знаком угасающего сознания героя (ср. 562-6-2-55 об.).

Гионская долина —

долина Гинном (Хинном или Бен-Хинном) на юго-западе от Иерусалима. На месте человеческих жертвоприношений была разбита свалка, на которой постоянно горел огонь. Отсюда пошло выражение «геенна огненная», означавшее место мучения грешников в загробном мире — ад (Лесскис 1990: 653).

повесив голову в размотавшейся чалме —

в сцене допроса на голове Иешуа, представшего перед Пилатом, была «белая повязка с ремешком вокруг лба» (5, 20), то есть кефи. Чалма в сцене казни — одно из свидетельств незавершенности текста МиМ.

прильнул к губке —

согласно Евангелию от Матфея, Иисусу давали пить уксус с желчью (Мф. 27: 34), у Марка упомянуто «вино со смирною» (Мр. 15: 23), Лука и Иоанн указывают, что перед кончиной Христос был напоен уксусом, разбавленнным водой.

злоба пылала в глазах Дисмаса —

согласно Матфею (Мф 27: 44), оба разбойника, распятые с Христом, «поносили его». В апокрифическом Евангелии от Никодима Гестас требовал от Иисуса спасения. Дисмас же, напротив, укорял Гестаса, заступаясь за праведника Христа (Апокрифические 2000:188).

Дай попить ему и Игемон —

это последние слова Иешуа у Булгакова. В Евангелии же от Матфея последними словами Христа были: «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27: 46). Аналогичные свидетельства присущи и апокрифам. Евангелие от Никодима: «возопил Иисус голосом громким: «Или, Или, лама савахвани!» («Боже, Боже мой, зачем ты меня оставил?» — Апокрифические 2000: 189). Аналогичны и другие предсмертные фразы Иисуса Христа в новозаветных преданиях: «Истинно говорю тебе, ныне же ты будешь со Мною в раю», «Отче! В руки Твои предаю Дух мой» (Лук. 23: 43, 46), «Свершилось» (Иоан. 19: 30).

Ни Левия, ни тела Иешуа на верху холма в это время уже не было —

очередное отклонение от новозаветного текста: согласно Матфею (Мф. 27: 59), тело Христа взял Иосиф из Аримафеи.

Глава 17. БЕСПОКОЙНЫЙ ДЕНЬ

Тузбубен —

прототипом этого пса считают знаменитую в царской России собаку-ищейку Треф, которая была использована для поимки Ленина летом и осенью 1917 г. В архиве Булгакова сохранилась вырезка из «Правды» от 6–7 ноября 1921 г. с воспоминаниями о том, как в поимке должна была участвовать знаменитая собака Треф (Соколов 1991:173). Ф. Балонов, выделивший в МиМ ряд «фабульных отзвуков» рассказов М. Зощенко, «прототип» пса видит в зощенковской «уголовной собаке Трефке, которая Ваньку изловила» (Балонов 1995).

Фаланд —

созвучие не случайно: Faland — нем. обманщик, лукавый; старыми немецкими писателями это слово употреблялось в смысле черт (см. Яновская 1992: 69–70).

Ваганьковский переулок —

в этом переулке (сейчас Старо-Ваганьковский пер.), расположенном близ нынешней Российской государственной библиотеки (одно из ее строений названо в романе Булгакова «одним из самых красивых зданий в Москве»), не было учреждений, но само старинное слово ваганить, означавшее потешать, веселить, скоморошничать, свидетельствует, что в незапамятные времена там жили царские скоморохи, шуты, псари, музыканты. В. Перельмутер назвал выбор переулка точным художественным «попаданием», «угадыванием»: происходящее в этой главе оказалось соотнесенным с мотивом неосвященной земли и скоморошества.

Вот и дочертыхался —