Роман межгорья

— Знаешь, Саид, интересный человек: я как-то беседовал с ним, оказывается, он добровольно приехал из Москвы на строительство. Да, новость: на днях инженер Преображенский подал мне преинтереснейшее заявление. Он просит, «невзирая на профессию», записать его в группу сочувствующих при партячейке центрального участка, — и Лодыженко достал из кармана заявление, напечатанное на машинке и аккуратно подписанное Преображенским. — Расписался, как на червонце.

— А продиктовал секретарю, чтобы об этом вся контора знала? — спросил Саид.

— Выходит, так.

— Видишь ли, Семен, вот говорят, что я симпатизирую ему как специалисту, но это… снова какой-то трюк Преображенского.

— Можно допустить, что это трюк и не только самого Преображенского. Но отказать… — Лодыженко подумал немного. — Институт сочувствующих есть. Группа их на центральном участке все время увеличивается и проявила себя неплохо.

— И все же ты откажешь Преображенскому? — спросил, словно посоветовал, Мухтаров. — Хочешь, я сам предложу ему забрать заявление?

— Это было бы совсем худо. Отказать ему надо, это факт. Но это будет означать, что партийная организация строительства ему не доверяет. Должен буду идти просто на конфликт. Преображенский все предусмотрел, когда подавал заявление. Видишь — машинистке продиктовал.

— Товарищ Лодыженко! Подумаешь, какая проблема! Ведь никто не может обязать партийную организацию преподнести на блюдечке всякому неразгаданному сфинксу свое согласие? С каких это пор ты стал бояться конфликтов по принципиальным вопросам партийной политики на строительстве?

— Но ты-то снова назначил его своим заместителем.

— Что поделаешь? Это уступка требованиям представителей… Чрезвычайно обостренная была ситуация. Мы должны быть политиками, дорогой Семен. Да и решил я это не без согласия партийной организации. Словом, поступай как лучше. Я свое мнение высказал. А как Синявин отнесся к своему новому назначению?

— Прекрасно воспринял. Он говорил со мной об этом. Хорошо понимает ситуацию и абсолютно искренне одобряет. Кстати, он аккуратно посещает все политзанятия в группе сочувствующих на туннельном участке, но заявления не подает. Знаешь что, Саид-Али: я верну заявление Преображенскому. Человек он политически грамотный, и удобно ли ему начинать с «азов» в группе на участке? Скажу ему, чтобы он подыскал пять рекомендаций и пусть подает заявление о приеме в кандидаты.

Мухтаров уже порывался идти к машине. Он как-то неопределенно покачал головой, что-то пробурчал себе под нос и, только садясь в автомобиль, ответил Лодыженко:

— Правильно. И я буду иметь возможность убедиться, в чем же я ошибался, думая о нем… Ну, я поехал искать Преображенского. Он, кажется, у Синявина на северо-туннельном. У них какое-то тяготение друг к Другу.

Саид-Али приехал в контору северного туннельного участка, где Преображенский лично сам выдавал заработную плату рабочим и притом в неположенное время.

— Что вы делаете? Ведь работа еще не окончена.

— А что бы сделали вы? — вместо ответа спросил Преображенский у Саида. — Действительно, только что начали, а денег, денег сколько ухлопали! Я прямо удивляюсь инженеру Синявину. Вводит в заблуждение и меня и вас, уверяю…

Саид велел прекратить выплату и пригласил Преображенского в кабинет начальника участка. Туда же явились понурые инженеры и техники.

— Не хотят, и все. Шалтай-болтай, и все? Давайте деньги — и больше ничего.

— Но что мы дальше делать будем? Туннель не креплен, может обрушиться, — уже горячась, говорил Саид-Али. Преображенский с независимым видом расхаживал по кабинету. На его бритой голове блестел пот, на затылке краснели бесформенные пятна. Спрятав глаза под насупленными бровями, он отвечал:

— Мы телеграфировали в ЦК союза о том, чтобы нам прислали из центра пять тысяч человек квалифицированной силы — грабарей и плотников… Через две недели они будут здесь. Теперь же надо использовать местную практику трудповинности. Это…

— Трудповинность? Да в своем ли вы уме? Это же не ремонтные работы и не стихийное бедствие. В кишлаках знают о том, что государство отпускает деньги на строительство, — взволнованно возразил Синявин. Судя по его тону, этот разговор, по-видимому, происходил между ними не впервые.

— Товарищ Мухтаров! Разрешите мне руководить этим делом, пока вы доверяете мне, как начальнику строительной конторы. Видите, до чего дошло. Масса деморализована, а товарищ Синявин сел на своего конька. Я понимаю Александра Даниловича. Но интересы…

— Что вы предлагаете?

— Нужна твердая рука! Нужна конница из охраны пограничной оросительной системы… Надо в кишлаки срочно направить партийцев и по разверстке произвести набор рабочей силы. Кому же это строиться, как не им? Ну, заплатим, если… А тем временем из центра подоспеет квалифицированная сила.

— Я этого разрешить не могу. Это взбудоражило бы всю Фергану.