Роман о Граале

Валили к Господу толпой

И бесноватый. И слепой.

Целил Христос недуг, паршу,

И всех чудес не опишу.

Хранитель благодатных сил,

Он трех умерших воскресил,

И встали эти трое снова.

Но фарисеи, Божье Слово

Возненавидев неспроста,

Распяли Господа Христа.

Ведь было им невмоготу

Терпеть Христову правоту.

Немало минуло годин.

И вот паломник сей, один

Из стародавних паладинов,

Уж Иерусалим покинув,

Из Иудеи прибыл в Рим.

Но об ином поговорим.

И упредим, однако, сразу:

Сын кесарев имел проказу

И прокаженного удел,

То бишь гноился и смердел.

Больного сына потому

В особом заперли дому.

И воздуху ничтожно мало

Оконце узкое впускало.

А прокаженному туда

Передавалась и еда.

Итак, спокойно, без забот

У римлян паладин живет.

Но вот они, не скрыв печали,

Ему однажды рассказали

О хвором кесаревом сыне:

«С Веспасианом худо ныне!» —

«Что, — паладин спросил, — беда?»

И отвечал хозяин: «Да,

Беда большая. Ходит слух,

Совсем Веспасиан протух.

Проказа у бедняги иль,

Не ведаю, какая гниль,

Но знаю: и отец седой

Томим сыновнею бедой.

Ты, чужуземец, видел свет.

Ужель нигде на свете нет

Веспасиану лекарей?

Иль есть? Рассказывай скорей!»

Ему ответил, не скрывая,

Скиталец: «Из чужого края

Я прибыл, повидав людей.

Да, жил меж ними чудодей.

Честь чудодею и хвала —

Творил великие дела.

Он именем небесных сил

Недуги исцелял, учил,

И на него, на ясновидца,

Народ не уставал дивиться.

К нему чуть не со всей земли

Страдальцы хворые несли

На исцеление свои

Болячки, язвы, лишаи.

Да, он целил недуг, паршу,

И всех чудес не опишу.

От разных исцелялись зол:

Немой — вещал, безногий — шел.

Завидуя чудесной силе,

Старейшины его хулили

И гнали отовсюду вон,

Бессильные целить, как он».

Закончил юный пилигрим.

«А что, — спросил хозяин, — с ним,

Пророком, сделалось и как

Звался он, врачеватель-маг?» —

«Скажу. Прозвание его, —

Ответил странник, — таково:

Пророк и врачеватель — это

Был Иисус из Назарета.

А книжники и фарисеи

Со всей собрались Иудеи,

Из ненависти сообща

Пророка погубить ища.

И злое сборище сумело

Позорное обделать дело.

И Иисуса, как врага,

Секли, раздевши донага.

Осмеян в Иерусалиме

Согражданами был своими,

И на Голгофе от людей

Распятье принял чудодей.

А не умри он, от проказ

Страдальцев многих бы упас.

Да и с Веспасиана, верно,

Сошла б таинственная скверна». —

«Но, человече, объясни, —

Хозяин рек, — почто они,

Псы, поступили так жестоко,

Распяв целителя, пророка?» —

«Распяли, правоту поправ,

Ведь Иисус Христос был прав». —

«Но, — рек хозяин, — как далече

Явились к кесарю, и там,

В покоях кесаревых, сам

За римлянином и чужак

Всё повторил, мол, так и так.

Все чудеса наперечет.

И кесарь чужаку речет:

«Что ж, если то, о чем ведешь

Рассказ, не выдумки, не ложь,

Ручаюсь, щедрой будет плата:

Получишь серебро и злато».

А удивительный рассказ

Пришельца и на этот раз

У кесаря, да и у всех

Служителей имел успех.

И эти слушали, и те,

Дивясь известью о Христе.

А, высушав, и сами вскоре

Заговорили. В разговоре

Раскинули и так и сяк.

Пилата порицает всяк.

Мол, и хитер он, и жесток,

И без вины казнен пророк.

В его погибели Пилат,

Конечно, первый виноват.

А Понтия Пилата друг

На крики кесаревых слуг

Ответил: «Не согласен я.

Пилат — мудрейший судия

И, справедливый суд творя,

Людей не осуждает зря!»

Тогда спросили чужака,

Желая знать наверняка

И боле ни о чем не спорить:

«Поведай, пилигрим, вдругорядь

Сей необыкновенный сказ,

Кого да как правитель спас.

Да быль ли то иль небылица?

Хотим, однако, убедиться».

И, славя житие Христово,

Поведал чужеземец снова

Про ясновидца и врача,

Который, немощных леча,

Исполненный небесных сил,

Веспасиана б исцелил.

Рассказчик рек всему двору:

«Нигде в сей повести не вру.

Верна об Иисусе весть!

Сему и подтвержденье есть:

Христова одеянья вид

Любого хворого целит.

Прошла б при этом без следа

И прокаженного беда!»

Однако, слушая, народ

Рассказ на веру не берет.

Не могут люди надивиться,

Твердя: «А если небылица —

Заманчивая речь твоя?

Пошлем, положим, в те края

Удостовериться слугу.

А если лжешь?» — «А если лгу

И выдумка мои слова,

Наказывайте, но сперва

Вам убедиться бы самим!

Ступайте в Иерусалим.

А там, ручаюсь головой,

Расскажет о Христе любой.

Нет, я не выдумщик, проверьте,

И, коль солгал — предайте смерти!»

И было много голосов:

«Тебя посадим под засов.

Побудь, покамест твой рассказ

Проверим, пленником у нас».

Схватили за благую речь

И стали странника стеречь.

«Вестимо, — кесарь слугам рек, —

Путь в Иерусалим далек.

Однако, если с кораблем

Гонца толкового пошлем

К далеким этим иудеям,

Наверное, уразумеем.

Вдруг Иисус — был маг? И вдруг

Навек избавится от мук

Одеждою его одной

И исцелится наш больной?

Вот благодать так благодать!

О том не можно и мечтать!»

А в безотрадном, как темница,

Дому Веспасиан томится.

Услышать вести чужака

Ему отрада велика.

И он, и телом, и душой

Воспряв надежде пребольшой,

К отцу взывает, говоря,

Что бесполезны лекаря,

Что страждет он и днем и ночью,

А ныне увидел воочью,

Что не от снадобий и трав

Он будет совершенно здрав,

И зреть служителей унылых

В окошке, дескать, он не в силах.

Уже о необычном деле

По Риму слухи полетели.

И вскоре жители узнали:

В заморские чужие дали,

К Пилату в Иерусалим

Посланник кесарем своим

Отправлен выспросить о чуде,

Послушать, что расскажут люди,

Уразуметь, пророка или