Роман о Лондоне

Репнин вскакивал с кресла или с постели и бежал прочь из отеля, подальше от этого наваждения. Он уходил к спасательной шлюпке и там приходил в себя. Иной раз им овладевало безумное желание податься через океан в неведомые земли.

Мечтая хотя бы в эти последние дни перед возвращением в Лондон в одиночестве побыть на берегу под скалами и вволю накупаться, а может быть, напоследок прыгнуть в море со скалы, как раньше в Ялте, он попросил госпожу Фои вычеркнуть его из списка участников субботней экскурсии в Сантайвз, где намечалось посещение художников, а возможно, и графа Андрея с генеральшей. Репнин нашел и предлог, он, мол, давно уже собирался побывать на спасательной станции в маленьком городишке Нью-Кей, здесь поблизости. Госпожа Крылова предложила подбросить его по дороге, но он отказался от этой услуги. Между тем как остальные гости, включай на этот раз и поляков, сразу после обеда собрались ехать на экскурсию, Репнин, извинившись, вышел в сад, некогда бывший общинным кладбищем. Госпожа Петерс отправилась на почту, у нее был заказан разговор с Веной, с мужем, по крайней мере так она сказала. Покинула отель и госпожа Фои, в летние месяцы работавшая также в местной библиотеке. И вот под рев моторов и гомон голосов все разошлись и разъехались.

Из прислуги в отеле оставалась одна горничная, Люси. Репнин и сам не знал, почему, внезапно отказавшись от прежнего своего намерения, решил вернуться в свою комнату и написать письмо жене. В коридоре никого не было. Не встретилась ему и Люси. В Англии не запирают дверей. И никто не входит туда, где ему ничего не нужно. Репнин скинул с себя одежду и полуголый, подобно матросу на палубе, сел писать письмо Наде. Не прошло и четверти часа после отъезда гостей на экскурсию, как Репнин услышал в прихожей шаги, после чего кто-то, насвистывая, прошел в комнату госпожи Петерс и стал опускать жалюзи. Должно быть, это горничная, подумал он. Кто-то проследовал в ванную, видимо, Люси решила там убраться?

Но вот неизвестный снова вошел в комнату госпожи Петерс, ближайшую к нему, и стал там расхаживать. Да это же сама госпожа Петерс, осенило Репнина. Странно. Почему она вернулась? Дочь поехала на экскурсию, почему бы и матери с ней вместе не поехать? Вероятно, госпожа Петерс не получила на почте телефонной связи и вернулась в отель, подумал Репнин. В конце концов, какое ему до этого дело? Он притих и вернулся к своему письму. Только сигаретный дым, просачиваясь сквозь стену, отравлял ему жизнь. Сбежать бы отсюда куда-нибудь! Но его увидит госпожа Петерс и уличит в обмане.

Надо полагать, она куда-нибудь уйдет.

Теперь он не сомневался: в комнате рядом с ним находится именно она.

Попав в западню, Репнин стал раскаиваться, что не отправился в поездку вместе со всеми. Перед глазами возникла картина залива, где расположено местечко Нью-Кей, в тот год там процветал новый вид спорта, surf riding, катанье на волнах. Стоя на доске, отважный спортсмен, как бы оседлав гребень волны, летел к берегу, пока его не переворачивало в пенном разливе и не выносило на отмель. Какое, должно быть, сумасшедшее наслаждение и радость доставляло бесстрашному спортсмену померяться силой и ловкостью с океаном, когда в тучах брызг врезался он на доске в клокочущий клубок прибрежных волн! В Корнуолле не было еще случая, чтобы кто-нибудь из любителей этого спорта утонул.

Катаньем на морских волнах увлекались и женщины — госпожа Крылова, госпожа Петерс, леди Парк и юная дочь госпожи Петерс, Пегги. Он так и видел, как громадные океанские валы несут на своей вершине этих полуголых спортсменок, чтобы в пене морской выплеснуть на берег женщину нового типа. Разумеется, и Сорокин от них не отставал, а возможно, и Беляев, и вероятнее всего, сэр Малькольм, этот Нептун современной эпохи, тоже соревнуется с женщинами в серфинге, оседлав своей доской волну и стоя на ней, как он иной раз это проделывал, на одной ноге.

Вдруг в прихожей послышался шорох, кто-то пробрался в дверь.

Посетитель к госпоже Петерс, кто же это? Но вот тихий шепот, поцелуи, приглушенный смех и женский голос, предостерегающий гостя: «Вы что это надумали, мой дорогой?» «Darling, mind you what are you about».

Мужчина, усмехаясь, возразил: в отеле ни души, а Люси убирается у Парков наверху. Это был Сорокин.

Репнин так и подскочил на своем диване от неожиданности. Прислушался. На ум пришел рассказ, поведанный ему как-то Ордынским: в Оксфорде существует правило — если студентка принимает у себя мужчину, она должна выставить свою кровать в коридор. Ордынский клялся и божился, что ему самому пришлось пережить нечто подобное в первые годы его пребывания в Англии. У него было любовное свидание в Кембридже при незапертой двери. Ибо в Англии никто не входит к вам без приглашения.

И снова тихий шепот, смех, поцелуи, ласковое женское мурлыканье и вздохи.

Из-за стены снова пополз сигаретный дым.

Но вот звуки возни, хохот и стоны: ох, ох, по-английски это звучало как ou, ou.