Роман о Розе

Лица. — А в чём того причины? —
Тревоги только, да кручины
Несли отраду в душу ей.
₃₀₀ Средь бела дня и средь ночей
Не раз тоска её брала
И так бедняжку извела,
Что нет совсем на ней лица —
Измучилась уж до конца!
₃₀₅ И где вы существо живое,
Что на страдание такое
Способно, сможете найти?
Я думаю, на всем пути
Не попадётся вам и тот,
₃₁₀ Кто развлечение найдёт
Для дамы этой: вероятно,
Себя помучить ей занятно,
И не захочет быть она
От боли долгой спасена:
₃₁₅ В скорбях душа её лежит,
А сердце — скорбью дорожит.
Лицо угасло без надежды,
С отчаяньем свои одежды
Она давно разорвала
₃₂₀ И даже кос не сберегла,
Что про плечам лежали ладно, —
Повыдергала их нещадно!
Мы приведём еще черту,
Что дорисует даму ту.
₃₂₅ По виду догадайтесь сами,
Какими горькими слезами
Она поплакать бы не прочь.
Рыданий тут сдержать не в мочь
Выносливому человеку,
₃₃₀ Кто видит бедную калеку!
Мечтая жизнь свою сгубить,
Она нарочно будет бить
Себя настолько увлечённо,
Чтоб быть ей вечно огорчённой,
₃₃₅ Тщедушной, бедной и больной,
И не до смеха ей одной...
В душе её тесно от бед —
Для радости там места нет.
За нею следовала Старость, —
₃₄₀ Ей хромота в удел досталась.
Совсем зачахла: чуть жива,
Да и кормилась-то едва;
На свете жить давно устала,
И голова седою стала,
₃₄₅ Как белый полевой цветок.
Никто бы, кажется, не смог
Ни жалости и ни убытка
Почувствовать, когда бы пытка
Старухи этой прервалась:
₃₅₀ То высохшая ипостась
Когда-то молодого тела
Фигурой адскою глядела.
Румянец щёк её угас,
Поблек оттенок яркий глаз,
₃₅₅ Закостенели оба уха,
И вот беззубая старуха
Уж не пускалась больше в путь,
Чтоб смерти ей не помянуть.
(Ей вряд ли удалось бы разом
₃₆₀ Преодолеть и три туазы[4]!)
Состарить время всех спешит,
Неумолимо суд вершит,
И никогда не отдыхает,
А только шагу прибавляет
₃₆₅ И убегает в никуда.
Куда тайком бегут года?
Нас кажущейся остановкой
Они обманут очень ловко.
Лишь мысль появится на свет, —
₃₇₀ Её уж в настоящем нет.
Уходит время без оглядки
Как будто бы играет в прятки,
И ни единой капли вспять
Нельзя нам обратить опять,
₃₇₅ Как не вернуть ручья в исток.
И, как стремительный поток,
Всё на пути своем сметая,
Несётся время, разрушая
Железо крепкое само —
₃₈₀ Не остановится оно!
Оно готово поглотить
Все, что живёт, и изменить
Обличье всей растущей твари,
Питает все, и после — старит:
₃₈₅ Отцов состарило, друзей,
Правителей и королей,
И нас состарит непременно, —
Всё в преходящем мире тленно.
Обезоружило оно
₃₉₀ Старуху. Тоже суждено
Ей стать беспомощной: шутя
Как будто в малое дитя
Она теперь превращена —
Рассудка даже лишена.
₃₉₅ Покуда юною была,
Такой понятливой слыла!
Но остроумием ничуть
Былым ей нынче не блеснуть.
Вот внешности её детали,
₄₀₀ Что точно облик воссоздали:
До пят старуха для тепла
В меха завернута была.
Давно доподлинно известно,
Что все старухи, повсеместно
₄₀₅ Боятся сильных сквозняков, —
Ведь организм у них таков.
В портрете по соседству верно
Признал я Ханжество мгновенно:
С двойной душой тот персонаж.
₄₁₀ И если спать приляжет страж,
То навредить не преминет —
Делишко злое провернёт.
Благочестивой недотрогой,
Ведущей образ жизни строгий,
₄₁₅ Она, конечно, прослыла
И с виду искренней была,
В поступках — будто бы святой. —
Ну, а в душе гнездились той
Одни лишь помыслы о худе,
₄₂₀ С которым долго ждать не будет.
И как портрет её хорош,
Насколько образ с правдой схож!
Одежда говорит: скромна,
Издалека пришла она
₄₂₅ И никогда не веселится.
На ней надета власяница,
В руках у ней молитвослов,
Она лиет потоки слов:
Молитвы день и ночь читает,
₄₃₀ Святых как будто призывает.
Измождена она постом
И мертвенно бледна притом.
Её страданье так искусно,
Но сердце — зло её и гнусно:
₄₃₅ Почёт мирской необходим,
А в рай дороги нет таким.
И, как Писанье утверждает, —
Свою награду получают
Ханжи. Но в Царство Божье вход
₄₄₀ У них тщеславие крадёт.
И завершался Нищетой
Портретов тех унылый строй:
Нет денег, тела не прикрыть, —
Смогла в котомке сохранить
₄₄₅ Лишь только ветхие халаты,
И то на них — одни заплаты!
Так и живёт она нагой,
Как червь презренный под ногой.
А непогода как придёт,
₄₅₀ Так Нищете дрожать черёд. —
Ни с чем ей выпало остаться,
Своей кончины дожидаться.
И всех людей боялась та
Страдающая Нищета:
₄₅₅ Не любит бедноты народ
И презирает этот род.
Пусть будет проклято мгновенье
На свет бродяги появленья! —
Ведь рок над ним уже висит:
₄₆₀ Он никогда не будет сыт,
Не будет хорошо одет
Или любовию согрет.
Я долго с места не сходил
И глаз с портретов не сводил,
₄₆₅ Рассматривал их стройный ряд, —
Как в рамках золотых блестят
Они на фоне голубом,
А их порядок вам знаком.
Стена оградою служила:
₄₇₀ Она пределы положила,
Прохожий чтобы не попал
Случайно в сад, где трепетал
От радости весь птичий хор;
Хотя такой в саду простор,
₄₇₅ Что дал приют он многим птицам —
В три раза больше, чем селится
По королевству[5]: за стеной
Не тесно было ни одной.
Как гармонично голоса
₄₈₀ Звучали в этих небесах!
И лучших мне не доводилось
Услышать, сколько б ни водилось
В лесах французских певчих птиц,
Как жалобно бы ни лились
₄₈₅ Напевы!...
Лишь одна мечта
В моей душе была тогда:
Как благодарно было б сердце
Тому, кто мне откроет дверцу,
Кому доступен тайный ход,
₄₉₀ Кто чудом в сад меня введёт.
И хором птичьим очарован
Настолько я, что уготован
Когда мне был бы вход в тот рай —
Покинуть сад не заставляй
₄₉₅ Меня и за сокровищ горы, —
Милей мне птичьи разговоры.
Итак, попал я в звуков плен,
И озадачен я у стен:
Какую хитрость мне найти,
₅₀₀ Чтоб в сад проникнув, обрести
Его блаженство? Но к несчастью
Напрасно в сад мечтал попасть я:
Нет ни лазейки, ни норы,
Ни самой крохотной дыры,
₅₀₅ Не видно ни единой щели,
Где б люди проскользнуть сумели.
И вот в растерянности я,
В смятении душа моя:
Ведь сада мне не увидать;
₅₁₀ И я в уме перебирать
Возможности все принялся,
У Неба помощи прося.
Никак я не хотел поверить,
Что нету ни единой двери
₅₁₅ В его владения, и вот,
Почти уж завершив обход,
Я вдруг заметил очертанья
В стене какой-то дверцы тайной.
Так крошечна и так узка, —
₅₂₀ Но как заманчиво близка!
Хоть и закрыта на замок
Она была, — другой не смог
Я отыскать в глухой стене.
Стучать лишь оставалось мне. —
₅₂₅ И дверь в конце концов открылась,
А в ней девица появилась:
Так благородна и юна,
И миловидна, и нежна;
На ней корона с позолотой
₅₃₀ Была искуснейшей работы;
Сияет золото волос,
И шапочка на них из роз[6].
Высокий лоб её открыт,
И кожа нежная блестит
₅₃₅ Так дивно; изогнулась бровь
Красивой линией; цветов
Как будто аромат повеял —
Её дыханье; розовее
Ни губ, ни щёк вам не видать, —
₅₄₀ Волшебница — ни дать ни взять!
И так чудесен без прикрас
Разрез её небесных глаз,
И ямочкою подбородок
Её отмечен; в меру тонок
₅₄₅ И строен женский силуэт, —
Пропорций лучших в мире нет!
Длинна и грациозна шея, —
Казалось, нет её нежнее,
Безукоризненно бела.
₅₅₀ И видел я — в руке была
У ней привычная вещица:
Чтоб на ходу прихорошиться,
Держала зеркальце она.
Причёска гребнем убрана
₅₅₅ С весьма богатым украшеньем;
Изящны рукавов суженья, —
И весь наряд её таков,
Что образец он образцов!
И чтобы руки были белы
₅₆₀ И гладки, а не загорелы, —
Перчаток пара служит ей,
Что снега самого белей.
А котты[7] гентское сукно
С тесьмой по краю — зелено.
₅₆₅ И по её казалось платью,
Что без особого занятья
Она свои проводит дни, —
Знакомы игры ей одни.
Со вкусом выберет наряд,
₅₇₀ И по утру выходит в сад;
И, наслаждаясь цветом мая,
Живёт, совсем труда не зная!
Итак, она передо мной —
Прекрасный образ неземной.
₅₇₅ Та дева дверцу отворила
И милосердно говорила
Со мною. Поблагодарив
Её за милость и спросив,
Как имя ей, пренебреженья
₅₈₀ Я не увидел даже тени
В лице: её ответ был прост,
И не смутил её вопрос.
“Меня назвали Беззаботность:
К забавам я имею склонность.
₅₈₅ Свободна от забот весь день,
Но мной не управляет лень.
Трудом досуг не занимаю,
Лишь косы утром заплетаю.
И господином я горжусь,
₅₉₀ В чьём подчиненьи нахожусь.
Владелец этих насаждений,
Что нам приносят наслажденье
И от далёких сарацин
Привезены, — мой господин.
₅₉₅ Он сам ухаживал за ними,
Когда же выросли большими
Деревья, — сказочный тот сад
Ограды каменной квадрат
Замкнул. И там по всей длине
₆₀₀ На зубчатой глухой стене
Фигуры видеть вы могли,
Когда поближе подошли
Вы к восхитительному саду.
Случается, в его прохладу
₆₀₅ Приходит время провести,
Чтоб в играх счастие найти,
В ликующем сопровожденьи —
Мой господин Отдохновенье.
Да и сейчас он, как всегда,
₆₁₀ Быть может, слушает дрозда
Иль пенье прочих птиц. Резвится
Со свитой он. И веселится
В саду чудесном весь народ,
И вряд ли кто-нибудь найдёт —
₆₁₅ То господину слышать лестно —
Места красивей. Неизвестно
О лучшем саде никому,
И господину моему.”
Когда окончен был рассказ,
₆₂₀ Я обратился к ней: “У Вас
Так всё приветливо вокруг,
И если здесь Ваш славный друг
Отдохновение в компаньи,
Блистательных особ собраньи, —
₆₂₅ То сомневаться нет причин,
Что не откажет господин
И мне его увидеть свиту,
Её чтоб восхититься виду,
Когда в ней каждый столь красив,
₆₃₀ Столь элегантен, и учтив...”
И слов я больше не нашёл,
Но молча в дверцу ту вошёл.
И вот вступил я в сад цветущий,
Самой хозяйкою допущен.
₆₃₅ И за высокою стеной
Я вдруг увидел рай земной.
Как наше б ни было богато
Воображенье, — бедновато
Оно нам нарисует рай,
₆₄₀ Как ты его ни представляй! —
Был всюду слышен птичий щебет,
Что приводил всю душу в трепет:
Там горлицы и соловьи
Беседы звонкие вели,
₆₄₅ А из тенистой кроны бойко
Им вторили скворец и сойка;
И целой стайкой корольки
Кружили; ласточки легки,
Как будто пух. И тут и там
₆₅₀ Вплетали крики в птичий гам
Щеглы и малые синицы,
А с ними — и другие птицы.
Средь них и жаворонки есть,
Да только всех не перечесть.
₆₅₅ Там белобровик, певчий дрозд,
(Его мотив совсем не прост),
В своем стараньи — точно знает —
Заглушит даже попугая
И всех, кто в рощице живёт. —
₆₆₀ Вот как певец усерден тот!
Их служба благозвучна здесь,
Как будто ангельская песнь.
Те звуки не знакомы слуху, —
Ни одному земному уху.
₆₆₅ Сравню, пожалуй, их с одной
Сладкоголосою морской
Сиреной. Ими поглощённый,
Я ликовал, и увлечённый
Концертом славным, — всё забыл
₆₇₀ И несказанно счастлив был.
За столь бесценную услугу
Благодарю мою подругу,
Что так добра ко мне была
И в кущи райские ввела.
₆₇₅ В стихах её превозношу,
Что было после — расскажу.
Позвольте описать вначале,
Какие роли там играли
Тот, кто владельцем сада был,
₆₈₀ И кто с ним хоровод водил.
[А после опишу сам сад —
Животных полный вертоград.]
Справляя службу куртуазно,
Поёт там нежно и согласно
Волшебных птиц большой отряд,
Там лэ[8] любовные звучат.
₆₈₅ Одни поют на низких нотах,
Другие, будто отработав,
Берут высокие тона.
Как будто мощная волна,
Мне сердце песни освежили
₆₉₀ И от хлопот земных омыли.
Послушав несколько минут,
Я поспешил искать приют
Отдохновенья. Поглядели б
И вы со мной, на самом деле
₆₉₅ Что из себя он представлял.
Свернуть направо заставлял
Меня прекрасный аромат
Укропа с мятой. В чудный сад
Я углублялся в нетерпеньи,
₇₀₀ Вдали услышав хора пенье.
И в дальней роще увидал
Я, наконец, кого искал.
Как ослепительны казались
Те существа, что повстречались:
₇₀₅ И благороден, и пригож
Их лик — на ангельский похож.
Тот, взявшись за руки, народ
Составил дружный хоровод,
А Радость их была солисткой.
₇₁₀ Какой прекрасною артисткой
Певица эта прослыла,
Как чудно хор она вела!
Никто другой бы так умело
Припев не вставил: Радость пела
₇₁₅ Настолько чисто и легко,
Что торжествующий покой
С тем пением вливался в сердце.
То с хором в унисон, то в терцьи
С мелодией звучал тот глас, —
₇₂₀ Так плавно музыка лилась!
И Радость, будто невесома,
И грации полна особой,
Кружилась быстро в танце том,
И круг был ею весь влеком.
₇₂₅ Фигуры в нём изображала
И ритм ногою отбивала, —
Притопом лёгким башмачков.
Порядок был у них таков:
Обычно открывала пенье,
₇₃₀ Держала хор в повиновеньи
Солистка Радость: ведь она
Для песни будто рождена.
Вы хоровода бы круженье
Со мною видели, движенья,
₇₃₅ Что совершал любой танцор
Непринуждённо! — Им простор
Для реверансов и шагов