Роман о семи мудрецах

Однажды, с помощью ножа,
Что на виду лежал, держа
Другой рукою палку, что-то
Стал вырезать он вроде дрота.
Но даме стало невтерпеж,
3700 Обнять его решила: нож
Сорвался, палец лишь царапнув
Большой. Чуть выступила, капнув,
Кровь, но супруг с чего невесть
Поник, не мог ни пить, ни есть
С минуты той и, рок кляня,
Скончался на исходе дня.
Не обладал он сердцем львиным,
Коль поддавался так кручинам.

Окончив обряженье, в храм

Свезли покойника, чтоб там
Проститься с плотию честною
Его. За городской стеною
Нашли погост, и в тот же день
Сошел в могильную он сень.
Хоть молвить было трудно даме,
Стонавшей, залитой слезами,
Но поклялась святым Дени
Она и богом в том, что дни
Здесь и окончит, а покуда
3720 Жива, не двинется отсюда.
Родня идет к ней: „Не умно
Решенье, ибо вам оно
Вступить в достойный новый брак
Не даст и вы лишитесь благ“.
Та отвечает, что покуда
Жива, не двинется отсюда:
Из-за нее погиб барон,
Хоть как-то должен возмещен
Быть долг. Поняв, что не отправить
Домой, решили тут оставить,
Но прежде бедное жилье
Соорудили для нее.
Огонь зажгли, свалив поленья.
Та внутрь вошла без промедленья.
Прощанье поспешив свернуть,
Пустились все в обратный путь.

В дни, говорю о коих я,

Держали в страхе те края,
Где погребен был герцог, трое
3740 Жестоких рыцарей: разбои
Чинили, зверства, грабежи,
Пересекая рубежи
Той марки.[144] Но на перевале
Их в плен, напав бесстрашно, взяли.
Злодеев, чей был нрав столь лют,
Послал на виселицу суд.
Связавши, повели их строем
На виселицу под конвоем.
Что тут сказать? Виси в петле,
Чтобы покой был на земле.
Жил рыцарь в городе, не трус
И не разиня. Чтобы груз
Зловещий с виселиц — грабитель
Будь это, иль душегубитель,
Иль вор — похищен быть не мог,
Он их там бдительно стерег.
Что должность — дрянь, тут разногласий
Не может быть, святой Гервасий
Свидетель. На коня верхом
3760 Сев, проскакал он прямиком
К столбам. Стоял же на Андрея[145]
Святого холод. Коченея,
Он пробыл там столь долгий срок,
Что под конец совсем продрог.
Лачугу видит на погосте:
К кручиннице пойти бы в гости,
Соседка все ж, да вот замин —
Не из его она кузин.
Решив, что никуда не деться
И надо хоть чуть-чуть погреться,
Коня пустил во весь опор
К жилью он, не жалея шпор.
— „Откройте дверку. Сын Гиона,
Жерар я. На дворе студено,
А мне стеречь тут трех воров.
На время, дама, дайте кров.
Вы не услышите ни слова
Срамного от меня, иль злого“.
— „Что ж, коль не будет мне вреда
3780 И впрямь, прошу войти сюда“.
Наш рыцарь привязал снаружи
Коня и внутрь вошел со стужи.
Не злохитрец и не мужлан,
К огню, пока не стал румян
И не вернулась в тело сила,
Тянул он руки. Наступила
Пора беседы: „Что могло б,
Гадаю я, вас в этот гроб
Загнать? Жены, на вещь такую
Способной, не было. Впустую
Сидеть над мертвым смысла нет,
Будь даже долг то иль обет.
У вас средь рыцарской есть братьи
Друзья достойные: из знати
Найти вам мужа поспешат,
И чтобы был притом богат.
На свете ни скорбей, ни бури
Не может быть таких, ни хмури,
Чтоб им не кануть в забытье, —
3800 Смерть все равно возьмет свое“.
Она сказала, что покуда
Жива, не двинется отсюда:
Из-за нее погиб барон,
Хоть как-то должен возмещен
Быть долг; конца, сказала, чает
И здесь-вот жизнь свою скончает.

Гость задержался. Срок с тех пор

Прошел большой, как с дамой спор
Затеялся, будь он неладен,
И из висевших был украден
Один. Но есть всему граница,
И к виселицам возвратиться
Обязан рыцарь. Сев верхом
На лошадь, скачет прямиком
К столбам он. Слез на месте лобном:
Казалось неправдоподобным
Сперва, но тщетно вора взор
Искал — увы, украден вор.
Поняв, что кем-то одурачен,
3820 Был рыцарь ужасом охвачен:
Предать на казнь его должны —
Как быть? Бежать ли из страны?
Решает к даме за советом
Поехать он: пусть в деле этом
Та разберется и пути
Отыщет, как его спасти.
Пришпорив, повернул он круто
Коня и близ ее приюта
Был вскоре. У порога слез
И вызвал — времени в обрез —
Ее к себе: „С именьем вместе
Лишен я, дама, ныне чести.
Украли вора у меня,
Похитила его родня.
Не дожидаясь приговора,
Сбегу я к фризам от позора“.
— „Внемлите, друг, моим словам,
Они понятны будут вам:
Коль замуж по своей охоте
3840 Вы, полюбив, меня возьмете,
Я подскажу вам верный шаг
И дело все устрою так,
Чтоб ваши впредь, как днесь, обширны,
Владенья были, дни же мирны“.
— „Клянусь, что план я ваш приму
И буду следовать ему“.
— „Так слушайте же, друг, затею
Я изложу вам, как умею.
Глядите, здесь мой муж лежит,
Сегодня в землю лишь зарыт;
Еще он не обезображен,
То цело, был во что обряжен, —
Труп извлеките и повесьте
Взамен громилы, с теми вместе“.
— „Берусь за дело сей же миг,
Я ваш покорный ученик“.
И вот уж ими вырыт он,
До виселицы довезен,
Верх лестницы к нахлестке поднят —
3860 О боге вовсе, знать, не помнят.
— „Я б струсил, коль пришлось мне труп, —
Сказал он, — вешать одному б“.
— „Тогда, — та молвит, — не промедлю
Его сама я сунуть в петлю“.
И, жуткую явив сноровку,
Вкруг шеи обвила веревку
И, ношу, как ни тяжела,
Подвесив, к рыцарю пошла.
— „Труп, дама, вздернут, но, хоть мелки,
Клянусь главой, есть недоделки:
Тому — пред тем, как вешать, — плоть
Копьем успели исколоть“.
— „Так раньте, если без того
Не обойтись. Иль таково
Желанье ваше, чтобы рану
Я нанесла? Тянуть не стану“.
Всадила дама под ребро
Покойнику копье: нутро,
Так бросилась на мужа яро
3880 Она, расселось от удара.

— „Вид, дама, лучше, но, хоть мелки,

Клянусь главой, есть недоделки:
Без двух зубов во рту был тот;
А завтра явится народ
Сюда и сразу же увидит
Обман, и все наружу выйдет“.
— „Так выбейте, коль без того
Нельзя. Иль ваше таково
Желанье, чтоб, пока безлюдно,
Я занялась им? Мне нетрудно“.
Схвативши камень, к мертвецу
Вмиг поднялась и, по лицу
Ударив с видом, словно любо
Ей это дело, и два зуба
У трупа выбив, весела
Обратно к рыцарю сошла.
И, тотчас обратившись с речью,
Сказала так по бессердечью:
„Ну вот, повешен мной супруг,
3900 Прошу любви у вас, мой друг“.
— „Ах, шлюха! — дал он волю гневу.
Клянусь творцом, создавшим Еву,
Тот платит дорогой ценой,
Кто верит женщине дрянной.
Вчера лишь погребен в могиле
Муж из-за вас, и уж забыли
Его. Я б рад был, коль сожгли
Вас нынче б, превратив в угли“.
С небес на землю дама пала,
Рыдает: не ждала провала.
Король, клянусь, и вас туда ж
Несет. Охотней разум ваш
Пленяется жены речами,
Чем тем, что видите вы сами.
Скорей бы стало вам вдогад,
Кто тут взаправду виноват».
Король ответствует: «Безмерно
Был рад бы, знай я это верно».
И тот: «Вы сделать все должны,
3920 Чтоб не было на вас вины».
— «Даю, — сказал король, — я чаду
До завтрашнего дня пощаду».
И с тем Йессей, утешен им,
Вернулся к мудрецам другим.
Продумав до утра в светлице,
Пошел владыка помолиться,
Как только занялась заря.
Успела близ монастыря
Навстречу королева выйти:
«Сир, молвить речь благословите.
Мудрец, дививший знаньем Рим,[146]
Вергилий — не чета был сим,
Теперешним. Костер средь Рима,
И днем, и ночью негасимо
Горевший, он волшбой зажег,
И ни раздуть огня не мог
Никто, ни сбить, и, где исток
Его, всем было невдомек.
Затем явился с новым трюком:
3940 Из бронзы человечка, с луком
Из бронзы же в руках, он в пыл
Костра чудного опустил.
Начертанную им на шее
Читали надпись грамотеи:
„Кто тронет, выстрелю в того, —
И все, и больше ничего.