Роман Равдин

-- Пойди, голубь, и отдай свой пыл даме сердца.

Юноша осекся и покраснел: как некстати звонила его

подружка Кэт!

-- Ну, что тебе? -- с напускной сердитостью, подавляя тем смущение,

сказал он, взяв трубку.-- Нет, сегодня не могу. И завтра тоже. У нас очень

важная работа, и меня не отпустят...

-- Постойте, Макс, -- вмешался Притт, -- Зачем же так? Сегодня я вас не

задерживаю, а завтра видно будет.

Юноша благодарно кивнул и, прикрыв микрофон ладонью, прошептал:

-- Ладно, Кэтти. Не дуйся. Упрошу своего шефа. Жди меня сегодня

вечером...

По мысли Притта, им надо было смонтировать специальную телекамеру с

кибернетическим устройством. Свидание должно происходить в электромобиле

Притта. На переднем сиденье, за рулем, расположится Джоан, а рядом с ней

должен сидеть ее супруг. Однако, увы, Человека Без Оболочки пока нельзя

зрительно представить в обществе таких же существ "в оболочках". Поэтому

рядом с Джоан будет "сидеть" говорящая, слышащая и видящая модель профессора

Дэвида У. Барнета. Мо- дель довольно грубая -- небольшой металлический ящик

с оптической головкой, снабженной двумя объективами, соответствующими паре

глаз Барнета. Сигналы, ранее посылаемые мозгом шейным мышцам, теперь будут

приняты и выполнены сервомеханизмами головки. Собеседник Джоан сможет не

только видеть свою супругу, но и "глазеть по сторонам", если ему

захочется.-- Кстати, это будет первой прогулкой Барнета на лоне природы,

первый выход "в свет" Человека Без Оболочки...

Вопрос "секретности" был снят просто: передачу сигналов решили

осуществить по лучу мазера, который установили над куполом лаборатории,

подняв на мачту. Довольно сложную антенну нужно было установить на одном из

самых высоких деревьев в загородном парке, что расположен в милях пяти

отсюда, на возвышенности у северной окраины Теритауна.

Таким образом канал связи повиснет высоко над городом. Никто не сможет

случайно подслушать их. А главное -- не будет помех, разве кто-нибудь

пересечет луч на летательном аппарате.

В воскресный день они отправились с Максом в парк, чтобы подобрать

подходящее дерево. Здесь был заповедник, и поэтому им пришлось оставить

машину на одной из общих стоянок. Прихватив с собой летательные аппараты,

они углубились в лес. Их интересовал склон, обращенный к городу. Песчаная

дорога петляла среди могучих деревьев. Вскоре они расступились, давая место

просторной поляне, кое-где поросшей кустарником. Очевидно, здесь некогда

была большая вырубка, а теперь белели сетками теннисные корты. Дорога

выпрямилась, и казалось, что дальше она упирается в старую секвойю. Не

сговариваясь, они сразу обратили внимание на это дерево и радостно

переглянулись: "Если бы с нее хорошо видно было купол!.." И без слов стали

быстро закреплять ранцы "Добрых ангелов".

Будто большие, диковинные птицы опустились они на толстые ветви

гигантского дерева. Отсюда просматривался весь город. Далеко-далеко

серебрился под солнцем купол здания их лаборатории. Даже простым глазом было

видно, что радиолуч, направленный отсюда на купол, не встретит на своем пути

помехи в виде какого-нибудь высокого дома. Но Макс для пущей убедительности

все же достал из кармана пристрелочный мазер. В оптический прицел он

отчетливо разглядел склепанную из титановых листов крышу купола. Нажатие

кнопки -- и яркий зайчик на миг засветил все изображение. Это на экран

индика- тора вернулся отраженный титаном радиолуч.

Довольные, они опустились на землю и по достоинству оценили свою

находку. Дерево, открытое с поляны, позволит машине свободно курсировать по

дороге почти целую милю, не теряя из виду макушку секвойи, где будет висеть

ретранслятор. Иначе им пришлось бы из электромобиля тянуть кабель на дерево

-- а тогда машина не сможет разъезжать и прогулки не получится.

Альберт с Полом уже заканчивали конструкцию модели. Они целыми днями

пропадали в мастерских, под их наблюдением рабочие вытачивали, выпиливали,

выплавляли сотни замысловатых деталей этой сложной схемы. Барнет уже

освоился со своим положением и орудовал компьютером не хуже, чем в прежние

времена.

Почти пятиметровой длины экран был постоянно исписан формулами. Перед

тем, как им исчезнуть, Барнет давал сигнал, и запись уходила в блок памяти.

Стоило профессору захотеть, как "перед его глазами" вновь возникала нужная

запись, в которой он мог бы обнаружить ошибку, вкравшуюся в расчеты, или,

скажем, увидеть другой, более удобный вариант решения задачи.

И каждый раз Притт не мог налюбоваться на это занятие своего друга. Он

тихо садился у биотрона, чтобы не отвлекать от работы математика, и делал

вид, будто углубился в свое хозяйство. А сам поглядывал на экран, радуясь

тому, как бегут строчки знаков, как вдруг наступает пауза раздумья...

Дождавшись, когда Барнет, очевидно, решил сделать перерыв, Притт

заговорил:

-- Как ты смотришь, Дэви, на то, чтобы отправиться на прогулку в парк?