Роман Равдин

применял какие-то совершенно новые способы лечения мозга. Однажды он нашел

меня и попросил произвести довольно сложные расчеты по соотношению частот

биотоков нейронов спинного мозга и мозжечка.

Выполняя расчеты по его программе, я не мог добиться приемлемого с

точки зрения математики результата. "Глупейший ответ выдала мне и

электронная машина",-- сказал тогда Ривейра.

Я рассердился. "Уж не думаешь ли ты,-- сказал я ему,-- что машина хуже

меня считает! Видно, такую ты программу выдумал. Так бы сразу и сказал:

проверь программу!" Ну, в общем, мне удалось доказать ему, что его

программа, не знаю, как с точки зрения нейрофизиологии и других там наук, но

со стороны математики -- и цента не стоит... Понимаешь, если дважды два

получается пять, то, значит, и в любой другой науке выводы будут такими же

абсурдными.. Потом он меня очень благодарил, говорил, что я сберег ему

десять лет жизни и что он теперь окончательно поверил в преимущество

человека над киберами.

-- Ты заезжай к нему в клинику, представься, и он, я думаю, тебе

поможет. Только, пожалуйста, без капризов. Не смотри, что он -- негр. Знаю,

ты к черным несправедлива. Запомни его имя: Эдлай Ривейра, доктор

медицины...

Без четверти шесть Макса позвали к телефону. Звонила Кэт. Она просила

приехать к восьми: у ее подруги будет маленькая вечеринка по поводу приезда

брата. Кэт не хотелось идти одной, и Майя пригласила их с Максом. Правду

сказать, молодому человеку не слишком по душе пришлось это предложение: он

недолюбливал шумные компании и охотней посидел бы с Кэт где-нибудь на берегу

реки, слушая ее болтовню. Кэт работает стар- шей продавщицей в универмаге,

где управляющим служит отец Майи. Девушку отличает необыкновенная

наблюдательность. Ее рассказы о покупателях всегда полны великолепного

юмора. Макс однажды даже посоветовал ей попробовать писать рассказы...

В общем, как ему ни хотелось отказать, сделать это он был не в силах. В

восемь часов он уже поднимался на восьмой этаж нового дома, где Кэт удалось

купить квартиру, разумеется, в кредит. Но еще года через три, если все будет

так же благополучно, она сумеет расплатиться полностью.

Кэт ждала его, стоя за закрытой дверью, и слышала щелчок подошедшего

лифта, но не открывала. Она стояла, затаив дыхание и зажмурив глаза...

Макс подошел к двери, послышался легкий шорох: он повернул табличку

номера квартиры. Включился секретный механизм. Сейчас входящий сюда

произнесет, как молитву...

-- Я люблю тебя, Кэтти! Будь счастлива со мной!..

С мелодичным звоном, словно в сказочный дворец, дверь открылась, и на

пороге он увидел свою принцессу, бледную, с закрытыми глазами и губами,

сложенными к поцелую...

Устанавливая кибернетический замок собственной конструкции, Макс словно

бы дал клятву верности своей возлюбленной. Замок не срабатывал, если в тоне

этих восьми слов пароля не было обычного тепла и нежности. Кэт могла быть

довольна: в дурном настроении ее друг никогда не войдет к ней.

Девушка была готова и, смеясь, заметила, что для полного выхода ей не

хватало именно этого поцелуя.

-- А теперь можно идти,-- сказала она.-- Хорошо, что ты лифт отпустил

-- посчитаем ступеньки!..

Воздушное такси за десять минут доставило их на крышу трехэтажного

особняка родителей Майи. В холле было уже много гостей, когда они вошли

туда, отыскивая глазами свободный уголок. Усадив Кэт, Макс направился к

буфету нацедить любимый ее напиток -- охлажденный почти до нуля и слегка

нагазированный кислородом апельсиновый сок с капелькой масла антильского

ореха. Буфет фирмы "Ориноко" избавляет хозяйку любого званого вечера от

изнурительных хлопот. Он по заданной программе приготовляет любой из тысячи

всевозможных напитков и умеет изготовлять мороженое ста видов -- по вашему

выбору.

Ожидая свой заказ, Макс поискал глазами молодую хозяйку. Гости,

разбившись на группки вокруг столиков с разными играми, казалось, не

проявляли ни малейшего интереса ни к хозяевам дома, ни к другим

приглашенным. "Как в баре",-- грустно подумалось ему. Наконец, в самом

центре зала, за овальным столиком он заметил Майю, утонувшую в глубоком

кресле астронавта. Его подарил ей дядя -- командир звездолета, когда

вернулся с Марса. Приземление было неудачным, и корабль пришлось списать.

Экипаж получил право забрать себе на память свои кресла.

Майи не было видно еще и потому, что возле нее толклись трое рослых

парней. "Один из них, очевидно, ее брат", -- только успел он подумать, как

они обернулись к нему, а Майя, выглядывая из-за их спин, с улыбкой манила

его пальцем.

Макс оставил свой пост -- все равно заказ будет выполнен -- и подошел к

ним.

-- А вот и наш талантливый затворник! -- сказала Майя своим

компаньонам, делая жест в сторону Макса.-- Тем, что общество его видит, оно

обязано только моей милой подружке Кэтти. Он никогда не рассказывает, чем