Роман. Разрываемые

Мы стонем, когда она опускается на всю мою длину до конца. Обхватываю ее попку двумя руками, помогая сохранять устойчивый ритм, в котором нуждаюсь. Я уже близко. Сейчас я должен переместить одну руку на ее клитор и помочь ей догнать меня. Без этого она не кончит. Я знаю. Я чувствовал. Я видел. Она ни разу не притворялась.

Но я не могу остановить приближающийся ураган. Все, что я могу, еще сильнее впиться в нее пальцами и ускорить темп.

Прости, Ева. Не могу... не могу...

Я позабочусь о тебе через мгновение...

Смотрю ей в глаза. Она не отводит их в сторону. Больше нет. Наши взгляды прикованы друг к другу, это идеально.

Надеюсь, она прочтет мое немое обещание.

Глава 11

Мы договорились встретиться сегодня. Ева впервые позвонила мне сама и сказала, что хочет сообщить мне что-то важное.

Я понял, я тоже. Хочу признаться, что люблю ее.

Может быть мы думаем одинаково, и это именно то, что она собирается сказать мне сегодня?

Раздраженно хлопаю по рулю. В городе сегодня настоящий ад. Повсюду пробки. Я и так уже опаздываю почти на час. Я задержался, чтобы захватить у моего любимого флориста незабудки для Евы, в знак подтверждения моих слов.

Всю прошлую ночь дома один я ворочался с боку на бок. Я всегда предпочитал спать в одиночестве, но Ева изменила это. Я скучаю по ее теплу, когда прижимаю ее спящую ко мне. Скучаю по тому, как ее дыхание щекочет мою шею.

Я просто скучаю по ней.

Наконец въезжаю на знакомую улицу. Вбегаю в общагу, поднимаюсь на второй этаж и стучу в ее дверь. Открывает соседка.

— Где Ева? — быстро вхожу внутрь.

— Ее здесь нет. Она уехала.

— Когда она вернется? — хмурюсь, — мы же договорились встретиться.

— Она не вернется.

Скольжу глазами по комнате. Ее тумбочка пуста. Ее книги исчезли. Белье на кровати аккуратно сложено. Но это еще ничего не значит!

— Ты все врешь! Вон ее лавандовое платье. Она была в нем у ручья! — указываю на смятый ситец, сиротливо висящий на гвозде на пустой белой стене.

— Она сказала, — соседка задерживает на миг дыхание и хмуриться, разглядывая меня с сочувствием. — она оставит его здесь.

— Где она? — с трудом заставляю себя не кричать. Соседка не виновата. Начинаю дышать чаще, так как воздуха становится все меньше. Неприятное предчувствие плохого сдавливает грудь.

— Она уехала полчаса назад на вокзал.

— Зачем? — пальцы начинают отстукивать дрожь. Я ведь опоздал всего на час. Она планировала уйти, не дав мне шанса переубедить ее?

— Ее поезд в Москву через... — она смотрит на экран телефона, — через час.

— Какой перрон? — кричу. Она только стоит и хлопает глазами. — Перрон! Бл**дь! Какой перрон?

******

Черт! Впереди такая пробка. Может быть бросить машину и побежать?

Мне нужно успеть. Догнать, объяснить. Показать, что я смогу. Что? Все! Все, что потребуется! Это, наверное, из-за ее отца...

Если бы я был на байке, я бы успел в общагу. И никуда бы ее не отпустил. Да, мне нужен байк. Паша ведь давно предлагал. Почему я его не слушал? Мне нужен самый юркий и резвый, чтобы обойти на нем любую пробку.

Выворачиваю руль вправо и заезжаю на тротуар, объезжая машины в пробке. По хер.

Влетаю в здание вокзала, бросив машину прямо под знаком «парковка запрещена». По хер.

Пробираясь сквозь толпу, шарю глазами по перрону в поисках. Ищу ее сирень или лаванду, пока не нахожу в толпе знакомую фигуру в летнем платье.

Мне не составляет это труда. Ее нежность контрастирует с резкими, грубоватыми и небрежно-усталыми силуэтами незнакомцев.

Но в желтом?

— Ева! — подбегаю в растрепанных чувствах. — Ты уезжаешь?

— Роман... ты опоздал, — в ее глазах нет удивления. Только печаль. — Извини. Я... не могла больше ждать. Я говорила тебе, у отца неприятности. Его могут посадить.

— Мне жаль это слышать. Но ты ведь уезжаешь не навсегда?

— Навсегда, — ее шепот еле слышен.

— Но почему? При чем здесь ты? Как же мы?

— Один его знакомый предложил нашей семье выход из этой ситуации. С отца снимут все обвинения. Дело закроют. Я должна ехать... — она виновато опускает глаза, а я даже думать боюсь о том, что она подразумевает под этим.

— Ева...

— Я выйду за него замуж, я должна, — ее слова разрезают душный воздух и меня.

Вокзальный гул толпы, смешанный с протяжными гудками и стуком колес замолкает, уплывает, заглушаемый ударами моего сердца. Все вокруг исчезает.

Ее печальные глаза и руки, нервно теребящие ручку чемодана, — все, что сейчас существует.

— Поезд на Москву отправляется со второго перрона. Провожающих просьба покинуть вагоны, — раздается металлический бездушный голос из громкоговорителя над нами, рождая боль в груди.

— Не надо, прошу. Останься, — цепляюсь за ее руки снова и снова, когда она вырывает их, отстраняясь от моих губ. — Я все решу! Я попрошу отца! Его адвокат самый лучший в городе. Он поможет.

— Он не сможет. В этой истории задействованы слишком крупные игроки. Это не уровень нашего города. Растра гос. имущества — это не просто какие-то финансовые махинации.

— Ты же знаешь, что он виноват. Пусть отвечает за свои поступки сам!

— Он мой отец!

— Твоя жертва — это неправильно.