Роман с фамилией

– Вот уже десять лет, как будто две матери за одного ребенка, спорят за Украйну поляки и москали. Мы, подданные польской короны, считаем вас своим порождением и родным чадом, а москали, пользуясь вашей храбростью и простодушием, хотят завладеть чужим. Вы, панове, теперь попробовали и польского, и московского правления, отведали и свободы, и неволи. Вы говорили прежде: нехороши поляки! А теперь, наверное, скажете: москаль ещё хуже! Чего же вам медлить? Польша, подлинная отчизна ваша, теперь взывает к вам: ведь это я вас родила, а не какая-то непотребная москалиха, я вас вскормила, взлелеяла! Дети, опомнитесь, не будьте выродками, предающими мать свою!

Слушая перебежчиков, подумал я: «Как тут было не растрогаться старикам-полковникам, как не пустить умильную слезу и не поддержать, утёршись, всё, что им Выговский с комиссарами ни предложат!»

А Шереметев всё бездействовал. Даже эти явные свидетельства о предательстве гетмана не вывели его из полусонного состояния, не лишили необъяснимой веры в преданность Выговского.

И только в те дни, когда к Киеву подступил со своим войском брат гетмана Данила Выговский, когда загрохотали в полную мощь осадные пушки и ринулись на штурм городских стен казачьи полки, Шереметев вдруг стал собою – тем самым «архистратигом», на которого полагался русский царь, на кого надеялись все, кому союз с Русью представлялся единственным спасением для поруганной и истерзанной украинной земли…

2

Нет ничего страшнее, когда из кованых сундуков памяти народной вдруг извлекаются старинные обиды и претензии, когда вспоминаются прежние распри и раздоры, невыполненные клятвы и обещания, когда накручиваются на них свежие недомолвки и измены.

Тогда закипает кровь, пробуждаются ненависть и остервенение, и руки сами тянутся к острым клинкам и самопалам, к топорам и вилам…

Но страшнее страшного, подлее подлого, когда случается война, в которой сын идёт на отца, брат на брата, русский убивает русского, на радость их вечным недругам и коварным соседям…

Снова, как десять лет назад, заполыхала «ридна мати» Украйна, раскололась, разделилась на две части, люто ненавидящие одна другую.

Гетман Выговский своими льстивыми посулами, клеветой и наветами довёл народ до того, что он, потеряв разум, утратив способность видеть, где правда, где ложь, вздыбился, раскололся, начал самоистребление.

И обагрились руки братской кровью…

Но как ни хитёр и ловок был гетман Выговский, а просчитался.

Заключённый им в Гадяче договор с поляками, которым он хотел отвратить Украйну от Руси, на деле отвратил от него самого и казаков, и посполитых, не желавших снова идти под панское ярмо.

Вслед за восстанием Пушкаря на Полтавщине полыхнуло восстание под Гадячем, взялись за оружие православные люди в Переяславле и в других городах и весях Малой Руси.

Восставшие селяне и примкнувшие к ним казаки стали нападать на сторонников гетмана и гарнизоны.

Выговский посылал в восставшие сёла и городки наёмников, и бунты жестоко подавлялись. Вдоль дорог вырастали ряды виселиц, кружились над ними чёрные вороны.

Но восстания вспыхивали с новой силой.

До Киева дошёл слух, что во время такой стычки в селе Свидовец под Черниговом местные повстанцы – простые селяне палками забили до смерти полковника Юрия Немирича и сопровождающих его рейтар.

Возможно, в другое время, получив известие о смерти врага, с которым хотел поквитаться, я бы возликовал, но теперь гибель Немирича не принесла мне успокоения. Она показалась ничтожной на фоне всего того, что происходило с моей родиной.

К лету 1659 года на первый план вышла новая большая война Руси с Польшей. В ней союзниками польской короны выступили гетман Выговский с частью Запорожского войска и крымский хан Мехмед IV Гирей со своей многотысячной ордой.

Гадячский договор подтолкнул польский сейм к отказу от обязательств избрать царя Алексея Михайловича наследником польского престола. Кроме того, Польша потребовала от Москвы вернуть ей Смоленск и все украинные земли.

Выговский наконец прекратил свои заигрывания с русским царём и явно дал понять, на чьей он стороне.

Царь Алексей Михайлович, должно быть, разгневался не на шутку. Сначала он отправил из Белгорода на Левобережье князя-воеводу Григория Григорьевича Ромодановского, который начал боевые действия против отрядов Выговского вместе с примкнувшими к нему запорожцами, которых вёл кошевой атаман Иван Беспалый.

Вместе они осадили Варву.

Осада затянулась и не принесла желаемого результата, но способствовала объединению всех верных русскому царю украинных сил.

Там же, под Варвой, была собрана войсковая рада, на которой Ивана Беспалого избрали наказным гетманом его царского величества войска Запорожского, в противовес гетману-предателю Выговскому.