Роман с фамилией

Следом за Ромодановским прибыло на Украйну войско под командованием боярина Алексея Никитича Трубецкого. Теперь совокупных сил было бы достаточно, чтобы начать наступление. Но боярин был снабжён строгим царским наказом сначала уговаривать черкас, чтобы они в винах своих государю били челом, и только в противном случае, если не побьют челом, идти на них войной.

Трубецкой, боясь ошибиться и заслужить царскую опалу, пребывал в постоянном сомнении и нерешительности, о чём писал воеводе Шереметеву в Киев, прося, дабы он присоединился к его и Ромодановского войскам.

Но и Шереметев находился в таком же состоянии. Ещё живы были в памяти две осады Киева под началом Данилы и Ивана Выговских.

Русский гарнизон их выдержал с великим трудом, и то благодаря помощи верных царю казаков и простых киевских мещан.

Уже в дни первой осады Шереметев приказал:

– Выпустите из узилища всех, кто верен переяславской клятве и готов защищать Киев!

И ломанный на дыбе Козалупа, и Вощенко, и Семёнов, и другие опытные рубаки забыли свои обиды на воеводу и встали в ряды защитников киевской твердыни.

Даже монахи Печерского монастыря покинули свои кельи и, по благословению митрополита, взяли в руки оружие, дабы постоять за веру православную и за родной город.

Словом, все, кто был в состоянии держать в руках оружие, в трудный час плечом к плечу с русскими ратниками встали на защиту Киева и не только не пустили в него войска гетмана, но и отогнали их прочь.

Однако страх перед новым нападением у Шереметева остался. Поэтому воевода Киев не покинул и на соединение с Трубецким и Ромодановским не пошёл.

Основное сражение этого года, случившееся под Конотопом, произошло без нашего участия.

Судить о нём мы могли только из донесений, которые поступали в воеводскую ставку от русских полководцев и от наказного гетмана Беспалого.

Конотопское сражение началось безрезультатной осадой Конотопа. А в итоге обернулось величайшей трагедией для русской армии и примкнувших к ней запорожцев.

Основной бой, решивший исход всей битвы, выиграли немецкие наёмники, присланные польским королём, и татары. Применив военную хитрость и устроив обманное отступление, они заманили отборную дворянскую кавалерию князей Пожарского и Львова в ловушку и изрубили большую её часть.

Израненные князья Пожарский и Львов попали в плен. Гетман хотел использовать князей как предмет торга с царём, но Пожарский и Львов стали пенять ему на измену и нарушение клятвы. Выговский разгневался и отправил пленников к хану Мехмеду Гирею. Гордый Семён Романович Пожарский плюнул хану в лицо и тут же был обезглавлен вместе со Львовым и остальными русскими пленными.

На выручку своей уже разбитой к этому времени коннице Трубецкой запоздало бросил войско Ромодановского. Ромодановский столкнулся с Выговским на реке Куколке и несколько суток упорно удерживал переправу через неё.

Выговский, имея троекратное превосходство, не смог одолеть Ромодановского, пока запорожец-перебежчик не вывел по тайной тропе через болото татарскую конницу к русским в тыл.

Ромодановский вынужден был отступить. Узнав об этом, Трубецкой снял осаду с Конотопа и отвёл свою армию к Путивлю, отбиваясь от преследующих его казаков.

Воеводе Шереметеву донесли: «Всего на конотопском большом бою и на отводе: в полку боярина и воеводы князя Алексея Никитича Трубецкого с товарищи московского чину, городовых дворян и детей боярских, и новокрещенов мурз и татар, и казаков, и рейтарского строю начальных людей и рейтар, драгун, солдат и стрельцов побито и в полон поймано четыре тысячи семьсот шестьдесят один человек и две тысячи запорожских казаков гетмана Беспалого».

Кроме того, Трубецкому пришлось оставить в шанцах под Конотопом три осадные мортиры, четыре полевые пушки, много ядер и гранат…

Так что Выговский вполне мог праздновать победу.

Но я уже заметил одну закономерность: то, что вчерашний победитель считает триумфом, уже на следующий день может обернуться поражением.

Так случилось и с Выговским.

После Корсунского сражения от него отвернулась даже та часть старшины, которая ранее приветствовала Гадячский договор.

В Киев прискакал переяславский полковник Тимофей Ермолович Цецура и ударил воеводе Шереметеву челом о возвращении в московское подданство. Прибыли в ставку уманский полковник Иван Беспалый, паволоцкий полковник Михаил Суличич, бывший генеральный есаул Иван Ковалевский, шурин Богдана Хмельницкого Яким Сомко и наказной гетман Иван Беспалый, которому за храбрость, проявленную на конотопском бранном поле, царь Алексей Михайлович пожаловал особую похвальную грамоту…

Все они: и те, кто прежде служил Выговскому, и те, кто воевал против него, клялись в верности царю и просили воеводу Шереметева поспособствовать, чтобы Юрась Хмельницкий принял гетманскую булаву.

– А как же твоё гетманство? – спросил воевода наказного гетмана Беспалого.