Роман с ключом (СИ)

      И если в комнате Колина повсюду встречались мелкие расхождения с комнатой близнецов из книги, то эта детская — детская Филипа Ардена — была полностью, до мельчайших подробностей, так скрупулёзно описанных в тексте, комнатой Анселя Филдинга. Ред изумлённо оглядывался и ходил кругами. Он не мог в это поверить. Он подошёл ещё раз к окну и посмотрел на шторы: даже пасторальные картинки совпадали. Двое крестьян, ослик с повозкой, трое крестьянок, одна с фартуком, полным яблок...

      Своего невероятного Анселя Филдинга, любимого героя миллионов читателей, Виктория де Вер срисовала вовсе не с сына... Даже инициалы совпадали: Ансель Филдинг — Филип Арден. Ред где-то читал, что в первой версии романа фамилия Анселя была Фостер. Фостер — намёк на приёмного ребёнка. Как можно было быть настолько слепыми? Даже цвет волос указывал на Ардена: он, как и Ансель, был темноволосым, в отличие от светло-русого Колина. Зато эта бледная кожа, которая словно никогда не видела солнца: в случае с Анселем это практически так и было. Только вот глаза: у Анселя они были ярко-голубыми, а у Ардена... Ред задумался. У Ардена они были сине-серыми, насыщенного сумрачного цвета, как северное море.

      Виктория де Вер обвела всех вокруг пальца: бросила наживку в виде паралича, и все бросились за ней. Мимо этой детали и намёка на семейную трагедию сложно было пройти, хотя в одной из статей кто-то высказал очень умную, оказывается, мысль: паралич Анселя, столь явно указывающий на болезнь Колина, был единственной во всём творчестве леди де Вер деталью, где писательнице изменил её тонкий вкус. Намёк был излишне прямолинеен, даже грубоват. И Виктория де Вер, если знала об этих словах, наверняка смеялась: это её читатели были слишком грубоваты для того, чтобы оценить её игру. Это они, увидев знакомое слово, радовались и били в ладоши, не давая себе труда задуматься и копнуть чуть глубже.

      Ред не мог понять только одного: почему про эту комнату никому не было известно, почему экскурсии не водили сюда, в самую настоящую комнату Анселя Филдинга, где не было, пожалуй, одного лишь инвалидного кресла?

      Он снова обходил комнату, пальцами стирал пыль с вещей. Всё это было описано в книге. Не за один присест, конечно: тогда на описание ушло бы страниц десять. Но Ансель не видел ничего, кроме этой комнаты, его мир был ограничен ею, и за четыре книги читателям его мир стал известен в мельчайших подробностях.

      Ред в третий раз вернулся к окну, чтобы раздёрнуть все шторы, когда от дверей донёсся ровный, немного насмешливый голос:

      — Решили навести здесь порядок по собственному почину?

      Арден стоял в дверях, прислонясь плечом к косяку, и едва заметно улыбался. У Реда отлегло от сердца: Арден, судя по всему, не был рассержен.

      — Я хотел доделать... Я не успел намазать полы мастикой в другой детской, — соврал Ред. — Вчера не успел. А сегодня ошибся дверью.

      Арден чуть опустил веки, давая понять, что мастика его ни капли не интересует.

      — Должно было хватить пары секунд, чтобы это понять.

      — Простите, я не должен был... — Ред понимал, что сейчас всё висело на волоске. — Я не собирался... Но когда я увидел комнату, я сразу её узнал. Почему вы не откроете её? — он отошёл от окна и сделал несколько шагов к Ардену. — Зачем хранить это в тайне?

      — Не люблю, когда лезут в мою жизнь, — произнёс Арден, пристально, с намёком глядя в глаза Реда. — А быть «настоящим Анселем Филдингом» — верный способ этого добиться. Для «настоящего Питера Пэна» всё плохо кончилось, вы в курсе?

      — Для которого именно?

      — Почти для всех.

      — То есть это правда? Вы были прототипом, а не Колин?

      — Леди Виктория сидела здесь со мной по вечерам и рассказывала истории, разные... Она всегда закрывала створки зеркала перед тем, как уйти, потому что меня... меня немного пугали отражения. Мне казалось, что там что-то движется. Она придумала, что то, что движется, не обязательно злое и опасное, что это могут быть друзья.

      — Как у Анселя? — поражённо произнёс Ред.

      Он, пусть это и не было то, что он искал, уже узнал то, что годилось на целую статью. Правда о «настоящем Анселе Филдинге»! Хотя о статье он сейчас не мог думать, он думал о Виктории де Вер и том, как она сплетала в своих книгах правду и вымысел.

      — В отличие от Анселя, — отведя глаза, сказал Арден, — у меня не было друзей.

      — А Колин? — решился на очередной вопрос Ред.

      — Другом он мне точно не был. Когда я приехал сюда, мне было семь, а ему пятнадцать. Я восхищался им, а он... он общался со мной, потому что это радовало его мать, но на самом деле он испытывал... — Арден на секунду замолчал. — Думаю, что раздражение.

      — Он ревновал к вам леди Викторию?

      Глаза Ардена сузились — Ред понял, что перегнул палку с расспросами, — но на губах появилась странная улыбка: казалось, Ардена эта ситуация забавляла.

      — Конечно, нет. Он же не ревновал её к любимым лошадям или собакам. Его мнение обо мне было ничуть не выше.

      — Просто я подумал, что он мог воспринять это так, будто мать нашла ему замену.

      — Он был Колином Торрингтоном. Ему невозможно было найти замену.

      — Он правда был таким, как о нём пишут?