Роман с Луной

– У нас только «Гельветика» или «Таймс», – ответил Иван Никитич бесцветным голосом.

– А есть «Гарамонд» или «Футура»? – бодро спросил Кеша. – Что ж, ладно, давайте вручную напишем, с завитушками? Или в стиле газеты «Известия» двадцатых годов? Можете от руки нарисовать? Нет? А что, если каждую букву сплести из колбас – о! из неоновых ламп соорудим колбасные гирлянды? И чтобы жиринки в колбасе и заглавная буква «О» – вспыхивали в ритме самбы?

Иван Никитич – толстоватый, с бледным лицом – разинул рот.

– Да мы не художники, – он стал оправдываться, – мы верстальщики, обычные труженики верстки.

– И сколько это может стоить? – вмешался в разговор мальчик. – Если дорого, Кеш, не надо, нам надо попроще, подешевле, что ты как золотушный интеллигент? У меня на такой заказ полбюджета уйдет. Делайте гельветикой, просто и ясно: «ОБЖОРА» на фоне цветной фотографии колбасы. Мы это взгромоздим на фасаде. Ух, как пенсионеры ломанутся в наш магазин, никто мимо не пройдет. Да что пенсионеры, все население микрорайона – шаговой доступности магазин!.. Иди, Кеш, погуляй, я сейчас приду.

На улице толпились передвижные фургоны – «Шаурма» было написано на одном из них, под тентом сидели в спецодежде рабочие, курили. Большая буква «Ж», снова черная, ощетинилась, словно противотанковый еж. Двое рабочих собирали какой-то короб и вставляли туда неоновые лампы. Пустынный ветер гнал мусор по двору.

«Не живет здесь поэзия, творчеством и не пахнет», – подумал Кеша.

И тут его обдало запахом сирени.

Он поднял голову, увидел сиреневый куст. Сама сирень была почти не видна, но аромат выдавал ее присутствие. И Кеша вздохнул с облегчением, будто встретил друга.

Мгновенно повеселев, он уселся на дощатый ящик под кустом, достал бутерброд с колбасой, который я незаметно сунула в карман пиджака Модильяни перед уходом. Сразу подбежал здоровый пес, Кеша угостил его бутербродом.

Так он сидел и ждал мальчика, глядя на фабричный цех. В каждом окне рабочие клепали вывески: «Аптека», «Чебуреки», «Пивная», короба, короба… Внезапно с той стороны барака над крышей появился острый светящийся уголок – видимо, работяги включили какой-то лайт-бокс, а из окна пытаются его вытолкать.

«Наверное, в дверь не прошел, они решили попробовать – в окно… – подумал Кеша. – Совсем спятили! Дорогой ведь! Сейчас упадет на асфальт, разобьется!»

Он побежал к ним сказать:

– Что вы делаете, идиоты?

…И оцепенел.

Лайт-бокс поднимался выше, выше, заскользил по коньку, неожиданно оторвался от крыши и поплыл, уплотняясь, обретая вселенскую материю, – это всходил над рекламно-производственной мастерской «Макс и Мориц» новорожденный месяц.

Кеша даже зажмурился от восторга, радость охватила его всего, внешне он походил сейчас на Кюхельбекера, внутренне – на Ломоносова. В голове пышет пламя, внутри клокочут разные комбинации. Обуреваемый грандиозными идеями, он увидел себя в ночи на крыше кирпичного цеха – в шляпе и двубортном габардиновом пальто дяди Эфраима. А около него лежит лайт-бокс в виде месяца. Гениальная инсталляция. Чистый белый неоновый свет, льющийся из двурогого объекта…

Он вытащил из кармана блокнот и торопливо стал записывать свою идею, зарисовывать картинку, а пес опять возник из темноты, подумал, что они с Кешей снова будут есть бутерброд.

Тут вышел мальчик:

– Что, Кеша, мысль интересная? Я сделал заказ, пошли.

– Подожди минуточку – Кеша кинулся в мастерскую, толкнул дверь, а там уже закрывают. – Иван Никитич! – заорал Кеша, ворвался внутрь и направился к дизайнеру. – Скажите, пожалуйста, вы можете сделать месяц?

– Мы все можем, – ответил Иван Никитич. – Если у вас есть на это деньги.

– А сколько надо?

– Смотря какой размер.

– Метра два.

– Ну, долларов триста пятьдесят…

– Понимаете, я подумал: а что если соорудить Луну – как натуральную, светящуюся скульптуру…

– Световой короб ходите сделать? Мы вам его быстро сварим, деньги наличностью будете платить – это хорошо. Значит, Луна? И все? А что на ней напишем? Какой слоган или название вашего ларька?

– Это я для театра, – соврал Кеша. – В детский театр для украшения сцены.

– Значит, короб из жести, здесь скобки, с лица – оргстекло, внутри пять ламп дневного света…

Они стали рассчитывать, чертить.

– Всего десять тысяч рублей, – сказал Иван Никитич.

– Ой-ой-ой, а можно дешевле?

– Можно – без ламп.

– Как это без ламп? Мне надо с лампами!

– Договорились, – сказал Иван Никитич. И выписал квитанцию.

На очередном праздничном ужине Иннокентий робко предъявил корпорации квитанцию от «Макса и Морица».

Главное, мои сидят, едят холодец. Мальчик был очень не в духе, как чувствовал, что сейчас Кеша опять деньги будет просить, ворчал:

– Хрена нет, хлеба нет!..

– А у нас со всем на «х» как-то не очень! – весело сказал Кеша.

Фима надел очки и стал читать: